Повелительница львов

Однако через два года после этого положение отца улучшилось. После смерти Джованны II, королевы Неаполитанской, он выдвинул законные притязания на её корону, а также на власть над Миноркой и Майоркой; столь же законное право он имел претендовать и на Иерусалимское королевство. Папа, разумеется, всё ещё томился в тюрьме, но маман смело отправилась на завоевание Неаполитанского королевства, отослав меня на это время в Анжу, к бабушке по отцу.

Поначалу казалось, что мамина, а следовательно, и папина цель близка к осуществлению, и я приобрела некоторую важность. Сам бургундский герцог Филипп просил моей руки для своего старшего сына, графа Шароле. Излишне упоминать, что я не была знакома с этим юношей, да и вряд ли он имел шансы понравиться пятилетней девочке. Я частенько размышляю, какую бы супружескую чету мы с ним составили, ведь с тех пор он стал прославленным воителем, прибавил к своему имени прозвище Смелый, но, даже выступая на стороне моих противников, никогда не забывал, что мы едва не стали мужем и женой. Недавно он окончил жизнь на пиках швейцарских крестьян, но такая участь гораздо предпочтительнее той, что впоследствии постигла моего супруга.

Однако мой отец счёл неприемлемыми условия, предъявленные герцогом Филиппом, и хотя брачный контракт предусматривал его немедленное освобождение, это предложение так и осталось непринятым.

В 1442 году герцог Филипп вновь затронул вопрос о моём браке, на этот раз он ходатайствовал за графа Невера. Но к тому времени лорренский Конфликт был уже улажен, и папа выпустили на свободу, однако все его надежды на мой брак рассыпались в прах, и я так и осталась невестой на выданье.

Невзирая на то, что я неоспоримо была принцессой, а мой отец королём, мы не имели своих владений, а наиболее для нас приемлемым потенциальным свекорам было недостаточно хорошенького личика невесты для своих сыновей, пусть в придачу к этому личику те получили бы ещё и стройное, готовое подчиниться их желаниям тело. Папа был известен под именем Рене Доброго; вот его титулы, в порядке их важности: король Иерусалимский, король Неаполитанский, герцог Анжуйский и герцог Барский, граф де Гиз, граф де Лоррен, граф Прованский и маркиз де Пон-а-Муссон. Именно Пон-а-Мусеон стал местом моего рождения, ибо этот город и Гиз были в то время единственными его владениями.

Что до всего остального, то Иерусалимское королевство досталось ему в наследство от какого-то отдалённого предка. После окончательной неудачи крестовых походов это королевство существовало лишь на некоторых древних картах. Папа никогда там не бывал да никогда и не сможет побывать, ибо единственной силой, способной вытеснить сарацин из Святой земли, были османцы, которые как раз в это время занимались завоеванием Балкан.

Притязания папа на Неаполитанское королевство были столь же законными и столь же неосуществимыми. Неаполитанские Анжу, как их звали, хотя и доводились нам близкими родственниками, отличались куда более решительными характерами. Поговаривали, будто Джованна I убила своего первого мужа, а затем поочерёдно имела ещё троих мужей. По красоте меня часто сравнивали с этой особой, считавшейся красивейшей женщиной своего времени. Я воспринимаю подобные заявления как комплименты; что касается совершенного ею убийства, то впоследствии я поняла: королевам, если они, конечно, хотят остаться королевами, довольно часто приходится прибегать к этому отчаянному способу действий.

Насколько мне известно, Джованну II, чья смерть породила не слишком обоснованные надежды у моего папа, никогда не обвиняли в убийстве, зато говорили, будто она переспала со всеми мужчинами в своём королевстве. Это, понятно, преувеличение, но, как свидетельствует мой собственный опыт, жизнь вынуждает королев быть не слишком щепетильными в этом отношении, однако ясно, что Джованна II была отъявленной потаскухой.

Сам собой напрашивается вывод, что неаполитанцы — довольно-таки дикий народ, и папа, естественно, не удалось обуздать их, такая же неудача постигла и маман. Хотя сам император подтверждал права папа на Лотарингию, он так и не смог завладеть герцогством. Оставались Анжу и Прованс. Герцогство Анжуйское (там, в Анжере и Сомюре, я провела большую часть своего детства) находилось слишком близко от английских владений во Франции и частое мародёрство со стороны проходящих по нему армий сильно подорвало его финансовое положение. Гиз и Пон-а-Муссон имели небольшую территорию. И только солнечный Прованс обеспечивал дорогого папа сколько-нибудь значительным доходом.