Поверхностное натяжение

– Абсолютно точно. Хотя не торопись с выводами. Ты в любом случае неспособен к подобным действиям, но если ты попытаешься хоть каким-то образом воспользоваться преимуществами своего теперешнего положения, я вернусь в свой мозг и, конечно, постараюсь, чтобы твоя жизнь была омрачена так, как тебе и не снилось.

Мартелс сомневался, что Квант способен сделать жизнь его более мрачной, чем та, что он пережил во время своего детства, проведенного в Донкастере, но теперь его более занимало другое: в словах Кванта было некое внутреннее противоречие – между тем, что он утверждал, и теми угрозами, которыми он пытался запугать Мартелса. Тем не менее высказываться по этому поводу он не стал.

Тем временем, двигаясь по музею, темнокожий оставил на его пыльном полу много больше следов, чем целые поколения посетителей, бывших здесь до него. Теперь Мартелс пытался соотнести их размеры с ростом темнокожего и шириной его шага – для того, чтобы дополнить свою ментальную карту музея. Вряд ли Квант осознает, как много важной новой информации он предоставил Мартелсу своими, как он полагал, ни к чему не ведущими экспериментами.

– Ну что ж, – сказал Мартелс, – все это не слишком отличается от эффектов гипноза, хорошо известных и в мое время – с тем лишь исключением, что тогда не было этих подготовительных процедур. Я мог бы подумать, что ты по-прежнему находишься на своем месте, так сказать, а «проекция» состоит в том, что ты наводишь некие микроволны своего мозга на мозг этого парня, и таким образом подчиняешь его себе.

– Это возможный способ, – отозвался Квант голосом темнокожего. – Но он слишком примитивен, а к тому же и небезопасен. Сейчас я покажу тебе разницу.

Квант привел посетителя в то же самое положение, из которого начал свой опыт. Не было видно никаких предварительных приготовлений, но Мартелс вдруг обнаружил, что смотрит на ящик, где располагался мозг Кванта, со стороны. Как он и подозревал, ящик был прозрачен, а находящийся внутри мозг размерами был примерно равен мозгу дельфина. Но Мартелс уже много месяцев готовил себя к тому, чтобы не тратить слишком много времени на изучение внешнего вида этого устройства – каким бы оно ни оказалось.

Главное, это показать, что ты ошеломлен. Поэтому лучше стоять, не двигаясь, словно тебя поразил ступор. Но, имитируя шок, Мартелс своими новыми глазами поискал трубу, соединяющую ящик с насосом, осуществляющим кровоснабжение. Вот она. Одна труба, но в надежной оплетке. Так он и думал.

Отпрыгнув на шаг назад и на три вправо, Мартелс схватил с пола похожий на дубинку металлический предмет, который давно присмотрел, и бросился к тому месту, где труба соединялась с ящиком.

Вряд ли Квант предполагал, что столкнется со столь проворным противником, наделенным мышцами, способными нести его на огромной скорости сквозь джунгли, а также с охотничьими навыками и мгновенными рефлексами. Тяжелая металлическая штуковина, с силой брошенная темнокожим охотником, не повредила ящика, но при ударе Мартелс услышал крик боли.

Два прыжка к выходу, еще один, более тяжелый предмет, поднятый с полу, и вновь бросок к ящику. Швырнув дубинку, Мартелс почувствовал, как Квант яростно пытается вернуть себе власть над его сознанием, но метательный снаряд, который когда-то был куском некой машины, уже опускался на ящик со всей силой, которую Мартелс смог высвободить из рук и спины Тлама. Металлический предмет ударился о верхнюю плоскость ящика с грохотом пистолетного выстрела.

На ящике не осталось и царапины, но психической мощи Кванта был нанесен непоправимый урон. А Тлам, он же Мартелс, уже мчался к выходу со скоростью дикого оленя. Они выскочили на лужайку, залитую солнечным светом, и тут же Мартелс ослабил свой контроль над аборигеном. Охваченный вполне понятным ужасом, Тлам метнулся в джунгли и с неимоверной скоростью помчался по дорожкам, о существовании которых Мартелс и не подозревал. Он мчался и мчался, и даже крайнее утомление не остановило его, пока на тропический лес не упала ночь.

Мартелсу этот бег показался столь же прекрасным, как одна его давняя поездка на поезде через перевал Бреннера. Наконец он вновь смог почувствовать запах пота, запах зеленой листвы, плесени и гниения, вдыхать неясный аромат цветов, смог ощутить жар собственной кожи, услышать шум сухой листвы под своими босыми ногами, почувствовать, как сокращаются его мышцы. Он даже успел насладиться ударами, которые наносили ему ветви деревьев и плети свисающих лиан, а также уколами колючек.

Наконец, Тлам остановился и принялся внимательно рассматривать подлесок, пытаясь определить, насколько он безопасен, после чего упал на колени и заполз под увешанный гроздьями белых ягод куст с листьями, напоминающими широкие лезвия. Пару раз вздохнул, свернулся калачиком и заснул.

Все сработало. Сработало безупречно. Мартелс вырвался.

Но надолго ли? Узнать было нельзя. Опасности подстерегали как со стороны будущего, так и со стороны прошлого.