Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

Уже наступили сумерки. Кто-то с улицы принёс птенца; вынутый из гнезда, он жалобно пищал. Поглядев на него, Санэтада произнёс:

— Выпал птенец

Из родного гнезда.

В сумерках плачет он горько.

Где же ему

Новый приют найти?

Не только один я бездомный!

Он сказал это так громко, что голос его должны были услышать в покоях.

* * *

Пришло письмо от принца Хёбукё:

«Так долго я томлюсь, думая о Вас, но за всё время не получил от Вас даже маленького письмеца. Только в собственных мечтах нахожу я утешение.

На летнем поле

В высохшей траве

От жажды червячок страдает

И молит, чтобы на него

Хоть капелька росы упала»[288].

Но и на это письмо Атэмия не ответила.

Правый генерал Канэмаса написал ей:

«Письма мои к Вам остаются без ответа. Лучше было бы не писать Вам больше, но не могу заставить себя забыть Вас.

На горную тропу

Хочу ступить. И мнится,

Что нет такой заставы,

Которую не смог бы я

Преодолеть[289].

Глубоко любящее сердце всегда надеется».

Ответа он не получил.

От второго советника министра Масаакира пришло письмо: «Уже давно послал я вам первое письмо. Почему вы заставляете меня так долго томиться ожиданием?

Сколько людей

В священных Мива-горах

Дорогу теряли!

Хоть ясно видны храма ворота

Под сенью криптомерии[290].

Я столько раз посылал Вам письма — видели ли Вы их?»

Но и на этот раз красавица ничего не ответила.

На большинство писем Атэмия не отвечала. Однажды принц Тадаясу, слушая, как под соснами, растущими перед его домом, громко стрекочут цикады, написал:

«Живущие в траве цикады

Звенят, не умолкая.

И, в думы погруженный,

Один лишь я молчу,

Тоскуя по тебе.

У цикад в траве прекрасное жилище, а у меня…»[291]

И ему Атэмия ничего не ответила.

Императорский сопровождающий Накадзуми, улучив удобный момент во время занятий музыкой с Атэмия, произнёс:

— Если сердце разбито,

Лучше молча терпеть своё горе.

Но, может быть, ты разрешишь

Хоть немного

О думах моих рассказать?

Сестра сделала вид, что ничего не слышит.

Юкимаса через своего воспитанника послал ей письмо:

«Дровосека жилище убого,

Но прозрачен ручей,

Мимо дома его бегущий.

И надеется он, что луна,

По небу скользя, в воде отразится»[292].

Атэмия ничего ему не ответила.

* * *

Распространился слух, что девятая дочь Масаёри станет супругой наследника престола. Старый губернатор, услышав об этом, разгневался. Он пришёл в усадьбу Масаёри и направлен в комнату, где жила Тономори.

— Пятый месяц, в который нельзя устраивать свадеб[293], уже прошёл. Принимайся же теперь за дело, не оставляй его на произвол судьбы. Мешкать нам нельзя, — сказал он.

— Я только и думаю, что о вашем деле, но уж очень оно затруднительно, — ответила Тономори.

— Может быть, ты беспокоишься, что моя жена будет относиться к твоей госпоже невежливо и что между ними будут ссоры, — предположил он. — Насчёт этого волноваться не следует. По пути из Цукуси моя жена скончалась. Она была любимой дочерью помощника правителя провинции Бунго, он отдал мне её в жёны, потому что в жилах моих течёт императорская кровь. Этой весной она скончалась, родив мне дитя. Ребёнка я привёз с собой. ‹…› Вдруг слышу, что Масаёри отдаёт свою дочь наследнику престола. Как же так? Значит, у меня пытаются перебить девицу? Ведь я так давно мечтаю о ней!

— Ну, вряд ли дела обстоят так, — возразила Тономори. — В императорском дворце уже проживает старшая дочь генерала, как же может её сестра въехать туда?

— А не могла бы ты сейчас привести сюда Атэмия, чтобы мне посмотреть на неё? — спросил Масугэ.

— Как вам в голову могло прийти такое?! — ужаснулась Тономори. — Ведь это та самая Атэмия, слава о которой гремит по всей столице! Потерпите ещё немного, скоро она навсегда переедет в ваш дом.

— Если она выйдет за меня замуж, я для неё ничего не пожалею. Многие сёстры её уже замужем, а она всё ещё чахнет в одиночестве. А выйдя за меня замуж, она поселится в моём доме, я всегда буду давать ей первый кусок, стану холить её и лелеять. Всё, что есть у меня, я отдам ей одной, она никогда не будет испытывать недостатка в одежде, — воодушевлялся губернатор всё более и более. — Кто ни посмотрит на неё, все скажут, что она живёт не хуже самой императрицы.

Вдруг он заметил Санэтада, который вызывал к себе Хёэ. Гнев охватил его.

— Не советника ли Санэтада я вижу? — спросил губернатор.