Повесть о двух городах

As if the Gorgon's head had surveyed it, when it was finished, two centuries ago.	Словно голова Г оргоны окинула своим взором это здание, когда оно было построено, тому назад два столетия.
Up the broad flight of shallow steps, Monsieur the Marquis, flambeau preceded, went from his carriage, sufficiently disturbing the darkness to elicit loud remonstrance from an owl in the roof of the great pile of stable building away among the trees.	Г осподин маркиз вышел из кареты и предшествуемый слугой с факелом поднялся по отлогой лестнице; свет факела спугнул темноту, и сова, ютившаяся под крышей просторной конюшни, за домом, среди деревьев, жалобно заухала.
All else was so quiet, that the flambeau carried up the steps, and the other flambeau held at the great door, burnt as if they were in a close room of state, instead of being in the open night-air.	Только плач совы и нарушал тишину, кругом было так тихо, что факел, которым освещали лестницу, и другой факел у входа горели ровным пламенем, словно они горели в гостиной с наглухо закрытыми окнами и дверями, а не под открытым небом.
Other sound than the owl's voice there was none, save the falling of a fountain into its stone basin; for, it was one of those dark nights that hold their breath by the hour together, and then heave a long low sigh, and hold their breath again.	Кроме уханья совы, слышно было только, как плещет вода в каменном бассейне фонтана; это была одна из тех темных бархатных ночей, которые, затаив дыханье, стоят, не шелохнувшись, часами, потом медленно и глубоко вздохнут - и опять притаятся и не дышат.
The great door clanged behind him, and Monsieur the Marquis crossed a hall grim with certain old boar-spears, swords, and knives of the chase; grimmer with certain heavy riding-rods and riding-whips, of which many a peasant, gone to his benefactor Death, had felt the weight when his lord was angry.	Тяжелая входная дверь с шумом захлопнулась за маркизом, он вошел в прихожую, увешанную всевозможным охотничьим оружием, страшными рогатинами, мечами, длинными ножами, кинжалами, и еще более страшными плетьми, ременными бичами, кнутами, тяжесть коих не раз приходилось испытывать на себе беднякам крестьянам, прежде чем благодетельная смерть избавляла их от гневного господина.
Avoiding the larger rooms, which were dark and made fast for the night, Monsieur the Marquis, with his flambeau-bearer going on before, went up the staircase to a door in a corridor. This thrown open, admitted him to his own private apartment of three rooms: his bed-chamber and two others. High vaulted rooms with cool uncarpeted floors, great dogs upon the hearths for the burning of wood in winter time, and all luxuries befitting the state of a marquis in a luxurious age and country.	Минуя погруженные во мрак гостиные и залы, уже закрытые на ночь, господин маркиз, предшествуемый слугой с факелом, поднялся по лестнице и, свернув в коридор, подошел к двери; дверь распахнулась, и маркиз вступил в собственные покой - это были три комнаты -спальня и две другие, с высокими сводчатыми потолками, с прохладным полом без ковров, с тяжелыми таганами в камине, где зимой полыхали дрова. Везде царило пышное великолепие, приличествующее и тому роскошному времени и сану маркиза в той стране.
The fashion of the last Louis but one, of the line that was never to break-the fourteenth Louis-was conspicuous in their rich furniture; but, it was diversified by many objects that were illustrations of old pages in the history of France.	В пышном убранстве комнат преобладал стиль Людовика XIV, предпоследнего из великой династии, воцарившейся на веки вечные; но множество старинных предметов, представляющих собой реликвии более отдаленного прошлого, вносили разнообразие в этот стиль.