Повесть о двух городах

"What vapour is that?" he asked.	- Что это, точно дурман какой-то?
"Vapour?"	- Какой дурман?
"Something that crossed me?"	- Что это я сейчас вдохнул?
"I am conscious of nothing; there can be nothing here.	- Не знаю ничего, что вы такое могли вдохнуть.
Take up the pen and finish. Hurry, hurry!"	Берите перо, кончайте, скорей, скорей!
As if his memory were impaired, or his faculties disordered, the prisoner made an effort to rally his attention.	Узник был точно в полуобморочном состоянии.
As he looked at Carton with clouded eyes and with an altered manner of breathing, Carton-his hand again in his breast-looked steadily at him.	Он, видимо, потерял способность соображать и с невероятным усилием старался овладеть собой; тяжело дыша, он тупо смотрел на Картона помутившимся взглядом, а Картон, спрятав руку за борт сюртука, пристально смотрел на него.
"Hurry, hurry!"	- Ну, скорей же, скорей!
The prisoner bent over the paper, once more.	Узник нагнулся над бумагой с пером в руке.
"'If it had been otherwise;'" Carton's hand was again watchfully and softly stealing down; "'I never should have used the longer opportunity.	"Если бы все так не сложилось, - рука Картона мягко и осторожно скользнула вниз, - так бы от меня и не было никому никакой пользы.
If it had been otherwise;'" the hand was at the prisoner's face; "'I should but have had so much the more to answer for. If it had been otherwise-'" Carton looked at the pen and saw it was trailing off into unintelligible signs.	Если бы все так не сложилось... - рука быстро приблизилась к лицу Дарнея, - за сколько еще лет дурной жизни пришлось бы мне отвечать на том свете... Если бы все так не сложилось..." Картон нагнулся и увидел, что перо еле движется по бумаге, оставляя какие-то каракули.
Carton's hand moved back to his breast no more.	Он уже больше не прятал руку.
The prisoner sprang up with a reproachful look, but Carton's hand was close and firm at his nostrils, and Carton's left arm caught him round the waist.	Дарней вскочил со стула, уставившись на него укоризненным взглядом, но Картон крепко прижал правую руку к его губам и ноздрям, а левой обхватил его за талию.
For a few seconds he faintly struggled with the man who had come to lay down his life for him; but, within a minute or so, he was stretched insensible on the ground.	Еще несколько секунд узник отбивался, пытаясь бороться с человеком, который пришел отдать за него жизнь, но через минуту он уже лежал без чувств на полу.
Quickly, but with hands as true to the purpose as his heart was, Carton dressed himself in the clothes the prisoner had laid aside, combed back his hair, and tied it with the ribbon the prisoner had worn.	Быстро, все с той же уверенностью, с какой он подчинялся велению своего сердца, Картон переоделся в платье, сброшенное узником, зачесал назад волосы и перевязал их лентой, которую носил Дарней.
Then, he softly called,	Потом подошел к двери и тихонько окликнул:
"Enter there!	- Вы здесь? Войдите!
Come in!" and the Spy presented himself.	- И в камеру вошел фискал.
"You see?" said Carton, looking up, as he kneeled on one knee beside the insensible figure, putting the paper in the breast: "is your hazard very great?"	- Ну, видите, - сказал Картон, становясь на колени возле бесчувственной фигуры и засовывая записку к нему в карман. - Так ли уж вы рискуете?