Повесть о двух городах

"The road is clear, my dearest.	- Никого нет на дороге, моя душенька.
So far, we are not pursued."	Нет, никакой погони не видно.
Houses in twos and threes pass by us, solitary farms, ruinous buildings, dye-works, tanneries, and the like, open country, avenues of leafless trees.	Мелькают редкие домики, по два, по три, одинокие фермы, развалины господского замка, красильни, дубильни и разные другие заведения, луга, поля, ряды оголенных деревьев.
The hard uneven pavement is under us, the soft deep mud is on either side.	Под ними мощенная щебнем неровная ухабистая дорога, по обе стороны ее глубокая непролазная грязь.
Sometimes, we strike into the skirting mud, to avoid the stones that clatter us and shake us; sometimes, we stick in ruts and sloughs there.	Иногда мы съезжаем в грязь, чтобы объехать кучу сваленного на мостовой щебня, и камни сыплются на нас, стучат по стенкам кареты, а иногда застреваем на каком-нибудь ухабе, увязнув в глубокой колее, и долго не можем двинуться с места.
The agony of our impatience is then so great, that in our wild alarm and hurry we are for getting out and running-hiding-doing anything but stopping.	И тогда, измученные страхом и нетерпением мы, в ужасе, не помня себя, готовы выскочить из кареты и бежать, бежать без оглядки, - спрятаться, укрыться куда-нибудь, только бы не стоять посреди дороги!
Out of the open country, in again among ruinous buildings, solitary farms, dye-works, tanneries, and the like, cottages in twos and threes, avenues of leafless trees.	И вот опять поля, луга, развалины господского замка, одинокие фермы, дубильни, красильни и разные другие заведения, редкие домики по два, по три, ряды оголенных деревьев.
Have these men deceived us, and taken us back by another road?	Что это, нас, кажется, обманули - поехали другой дорогой и привезли на то же место!
Is not this the same place twice over?	Конечно, мы здесь уже проезжали!
Thank Heaven, no.	Ах, нет, слава богу!
A village.	Деревня.
Look back, look back, and see if we are pursued!	Посмотрите назад, посмотрите, не гонятся ли за нами!
Hush! the posting-house.	Тише! Мы останавливаемся. Почтовый двор!
Leisurely, our four horses are taken out; leisurely, the coach stands in the little street, bereft of horses, and with no likelihood upon it of ever moving again; leisurely, the new horses come into visible existence, one by one; leisurely, the new postilions follow, sucking and plaiting the lashes of their whips; leisurely, the old postilions count their money, make wrong additions, and arrive at dissatisfied results.	Лениво, не спеша, отпрягают нашу четверку; лошадей уводят, карета остается стоять посреди деревенской улочки, и не похоже, что она когда-нибудь двинется; лениво, не спеша, одну за другой выводят со двора лошадей, кучер и форейтор, уже другие, подходят не спеша, лениво распутывая и мусоля кожаные концы своих бичей; прежние кучер и форейтор не спеша пересчитывают деньги, сбиваются со счета и ворчат, что им не доплатили.
All the time, our overfraught hearts are beating at a rate that would far outstrip the fastest gallop of the fastest horses ever foaled.	А несчастные седоки все это время сидят, как приговоренные к казни, и никакому, самому резвому скакуну в мире не угнаться за их неистово бьющимися сердцами, которые, кажется, вот-вот выпрыгнут из груди.