Повесть о двух городах

He resented Mrs. Cruncher's saying grace with particular animosity.	Он яростно набросился на жену, когда она вздумала прочесть молитву перед едой:
"Now, Aggerawayter!	- Это еще что такое?
What are you up to?	Опять ты за свое, язва?
At it again?"	Мало тебе?
His wife explained that she had merely "asked a blessing."	Жена попыталась было объяснить, что она только хотела прочесть молитву перед трапезой.
"Don't do it!" said Mr. Crunches looking about, as if he rather expected to see the loaf disappear under the efficacy of his wife's petitions.	- Не смей! - рявкнул мистер Кранчер, недоверчиво поглядев кругом, словно опасаясь, что молитвами его супруги хлеб на столе сгинет или превратится Б ничто.
"I ain't a going to be blest out of house and home.	- Не позволю я, чтобы меня из дома вон вымаливали, чтобы я без крова остался.
I won't have my wittles blest off my table.	Не желаю я из-за твоих молитв без куска хлеба сидеть.
Keep still!"	Заткнись!
Exceedingly red-eyed and grim, as if he had been up all night at a party which had taken anything but a convivial turn, Jerry Cruncher worried his breakfast rather than ate it, growling over it like any four-footed inmate of a menagerie.	Угрюмый, насупившийся, с красными воспаленными глазами, Джерри Кранчер сидел за столом с таким видом, как будто он провел бессонную ночь в компании, которая собралась отнюдь не для того, чтобы попировать. Он не ел, а пожирал свой завтрак, раздирая еду зубами, огрызаясь и рыча, словно четвероногий хищник в зверинце.
Towards nine o'clock he smoothed his ruffled aspect, and, presenting as respectable and business-like an exterior as he could overlay his natural self with, issued forth to the occupation of the day.	Однако к девяти часам он кое-как привел в порядок свою взъерошенную личность и, умудрившись даже придать себе более или менее солидный и деловой вид, насколько, конечно, допускала его природа, отправился на свою дневную работу.
It could scarcely be called a trade, in spite of his favourite description of himself as "a honest tradesman."	Вряд ли это можно было назвать работой, хоть он и имел обыкновение рекомендовать себя "честным ремесленником".
His stock consisted of a wooden stool, made out of a broken-backed chair cut down, which stool, young Jerry, walking at his father's side, carried every morning to beneath the banking-house window that was nearest Temple Bar: where, with the addition of the first handful of straw that could be gleaned from any passing vehicle to keep the cold and wet from the odd-job-man's feet, it formed the encampment for the day.	Весь его рабочий инвентарь заключался в деревянном табурете, сделанном из стула со сломанной спинкой. Этот табурет Джерри-младший, шагавший рядом с отцом, доставлял каждое утро к банку Теллсона и водружал под крайним окном, поближе к Тэмплским воротам: и тут человек на побегушках и окапывался на весь день, снабдив себя из первой же едущей мимо телеги охапкой соломы под ноги, чтобы уберечь их от холода и сырости.
On this post of his, Mr. Cruncher was as well known to Fleet-street and the Temple, as the Bar itself,-and was almost as in-looking.	На этом своем посту мистер Кранчер был известен на весь Тэмпл и Флит-стрит не меньше, чем Тэмплские ворота, да и выглядел он, пожалуй, столь же зловеще.