Повесть о двух городах

"It's hard in the law to spile a man, I think.	- Жестокий это закон - человека на куски растерзать.
It's hard enough to kill him, but it's wery hard to spile him, sir."	Убить и то жестоко. А уж растерзать на куски -страсть какая жестокость, сэр.
"Not at all," retained the ancient clerk.	- Никакая не жестокость, - возразил старичок.
"Speak well of the law.	- О законе надлежит говорить с уважением.
Take care of your chest and voice, my good friend, and leave the law to take care of itself.	Вы позаботьтесь о своем горле, с голосом у вас что-то неладно, а закон оставьте в покое, он сам о себе позаботится.
I give you that advice."	Послушайтесь моего совета.
"It's the damp, sir, what settles on my chest and voice," said Jerry.	- Это все от сырости, сэр! Горло у меня заложило, вот я и осип, - отвечал Джерри.
"I leave you to judge what a damp way of earning a living mine is."	- Сами посудите, каково мне по этакой сырости на хлеб себе зарабатывать.
"Well, well," said the old clerk; "we all have our various ways of gaining a livelihood. Some of us have damp ways, and some of us have dry ways.	- Да-да, - отмахнулся старичок, - всем нам приходится зарабатывать на хлеб, ничего не поделаешь, кому как достается - одним сыро, другим сухо.
Here is the letter.	Вот вам записка.
Go along."	Ступайте.
Jerry took the letter, and, remarking to himself with less internal deference than he made an outward show of,	Джерри взял записку и с почтительным видом, отнюдь не почтительно бормоча себе под нос:
"You are a lean old one, too," made his bow, informed his son, in passing, of his destination, and went his way.	"Вот тоже старый сморчок!" - откланялся; проходя, шепнул сыну, куда его посылают, и зашагал вперед.
They hanged at Tyburn, in those days, so the street outside Newgate had not obtained one infamous notoriety that has since attached to it.	В те дни преступников вешали в Тайберне[15] и потому улица перед Ньюгетской тюрьмой еще не пользовалась той постыдной известностью, какую она приобрела позднее.
But, the gaol was a vile place, in which most kinds of debauchery and villainy were practised, and where dire diseases were bred, that came into court with the prisoners, and sometimes rushed straight from the dock at my Lord Chief Justice himself, and pulled him off the bench.	Но сама тюрьма была поистине злачным местом, где царили всякие пороки и преступления и свирепствовали страшные болезни; они проникали с узниками в суд и иной раз прямо со скамьи подсудимых кидались на самого судью и уволакивали его с кресла.
It had more than once happened, that the Judge in the black cap pronounced his own doom as certainly as the prisoner's, and even died before him.	Случалось, что судья, надевши черную шапочку, читал смертный приговор не только подсудимому, но и самому себе, и даже расставался с жизнью раньше осужденного.