Повесть о двух городах

That, they never could lay their heads upon their pillows; that, they never could tolerate the idea of their wives laying their heads upon their pillows; that, they never could endure the notion of their children laying their heads upon their pillows; in short, that there never more could be, for them or theirs, any laying of heads upon pillows at all, unless the prisoner's head was taken off.	Что ни один из них не сможет спокойно положить голову на подушку или допустить мысль, что супруга его может положить голову на подушку, ни представить себе, что его малютки-дети могут положить головы на подушки; словом, никому из них и из их родных и близких никогда нельзя будет положить голову на подушку, если голова подсудимого не скатится с плеч.
That head Mr. Attorney-General concluded by demanding of them, in the name of everything he could think of with a round turn in it, and on the faith of his solemn asseveration that he already considered the prisoner as good as dead and gone.	И вот эту-то голову господин главный прокурор, в завершенье своей речи, и требовал от присяжных во имя всего, что приходило ему на ум и облекалось в громкие фразы, подкрепляемые клятвенными увереньями, что для него подсудимый уже все равно что казнен, вычеркнут из списка живых.
When the Attorney-General ceased, a buzz arose in the court as if a cloud of great blue-flies were swarming about the prisoner, in anticipation of what he was soon to become.	Когда господин прокурор умолк, зал так и загудел, словно рой больших синих мух, жужжа, взмыл в воздух и закружился вокруг подсудимого в предвкушении того, во что он вот-вот обратится.
When toned down again, the unimpeachable patriot appeared in the witness-box.	А когда все снова затихло, на свидетельском месте появился незапятнанный патриот.
Mr. Solicitor-General then, following his leader's lead, examined the patriot: John Barsad, gentleman, by name.	Г осподин заместитель главного прокурора, старательно следуя по стопам своего начальства, приступил к допросу патриота. Имя джентльмена - Джон Барсед.
The story of his pure soul was exactly what Mr. Attorney-General had described it to be-perhaps, if it had a fault, a little too exactly.	Свидетельство этого непорочного создания оказалось точь-в-точь таким, каким изобразил его в своей речи господин главный прокурор, и если оно чем и грешило, так разве что чрезмерной точностью.
Having released his noble bosom of its burden, he would have modestly withdrawn himself, but that the wigged gentleman with the papers before him, sitting not far from Mr. Lorry, begged to ask him a few questions.	Облегчив свою благородную душу, свидетель уже собрался было скромно удалиться, но тут джентльмен в парике, сидевший перед ворохом бумаг неподалеку от мистера Лорри, попросил разрешения задать свидетелю несколько вопросов.
The wigged gentleman sitting opposite, still looking at the ceiling of the court.	Другой джентльмен в парике - напротив мистера Лорри - так все и продолжал глядеть в потолок.
Had he ever been a spy himself?	- А сам свидетель никогда не был шпионом?
No, he scorned the base insinuation.	- Нет, он даже не знает, что и отвечать на такие гнусные нарекания.
What did he live upon?	- На какие средства он живет?
His property.	- Землевладелец.
Where was his property?	- А где у него земля?
He didn't precisely remember where it was.	- Он в точности сейчас не может припомнить.
What was it?	- А что у него на этой земле?
No business of anybody's.	- Это никого не касается.