Повесть о Федоте Шубине

В то время, когда Демидов и его спутники праздно разгуливали по Флоренции, Шубин изучал достопримечательности этого города. Вместе с Демидовым и его спутниками он побывал однажды во Флорентийском оперном доме. Здесь они слушали оперу. А главное, что всего более удивило его и Никиту Демидова, — это быстрое, в преудивительной скорости обращение сцены в сад, лес и даже в море. Шубин неоднократно и ранее бывал во Флоренции, приезжал сюда из Рима, но теперь, когда путешествовал с Никитой Демидовым, он имел больше свободного времени для осмотра города и мог себе представить, что едва ли доведется ему еще когда-либо побывать в Италии. Флоренция была родным городом Микеланджело, здесь он родился, здесь он как гражданин и воин в 1527 году, будучи на стороне воевавшего народа, строил укрепления, и здесь в церкви Санта-Кроче покоился его прах. Шубин знал о жизнедеятельности этого великого человека.

Отстав от праздношатающихся путешественников, он пришел в церковь Санта-Кроче и на коленях перед могилой Микеланджело предался размышлениям. Он как-то непроизвольно думал вслух:

— Великий фантазер в живописи, никем не превзойденный ваятель, мудрейший строитель прекрасных зданий, навеки незабвенный после смерти и много претерпевший при жизни!.. Тебя не понимали, тебя преследовали. Ты видел поверженную врагами родную Флоренцию, ты любил народ и верил в него. Ты божественный, Микеланджело! Даже имя твое равнозначно Михаилу Архангелу. Но был ли ты верующим?.. Ведь это ты, глядя на фреску Страшного суда, сказал: «Скольких это мое искусство сделает дураками». И ты был правдив и честен, и не всегда искусство твое было по вкусу папам и кардиналам… О дерзновенных выходках твоих нам рассказывают в книжных воспоминаниях твои современники. В присутствии папы Павла некто Бьяджо посмотрел на гениально изображенных тобою голых людей в картине «Страшный суд», говорил: «Полное бесстыдство — изображать в столь священном месте столько голых людей, не стыдясь показывающих свои срамные части. Такое произведение годно для бань и кабаков, но не для Сикстинской папской капеллы…» И ты достойно ответил невежде Бьяджо, натурально изобразив его грешником, обвитым змеей в окружении дьяволов!.. И когда ты скончался в Риме, тело твое вывезли украдкой во Флоренцию. Здесь тебе с достойными почестями уготовали вечное поселение… Мир праху твоему, и вечная память деяниям твоим… — Шубин поднялся и долго еще стоял, склонив голову перед саркофагом Микеланджело. А потом снова ходил в те места, где сохранилась память о другом великом флорентийце — Леонардо да Винчи.

В вечернюю пору, живя вместе с Демидовыми и его спутниками, он о многом рассказывал и не стеснялся упрекнуть иногда их в неведении таких произведений искусства, коих никогда и нигде им не доведется увидеть. И тогда Никита Демидов говорил:

— Вот что, господа сановные вельможи, Федот правду говорит. Не пора ли нам выпивки, гулянья да катанья приудержать, а походить с ним? Смотрите-ка, чего только он тут не нагляделся. Федот, веди нас туда, где Галилей, где Данте похоронены… И мы поклонимся их гробницам.

Шубин охотно выполнял просьбу мецената, водил его с супругой и Гагарина с Мусиным-Пушкиным всюду, куда считал наиболее необходимым.

Однажды, показывая могилу великого Данте, он говорил им:

— Вот здесь похоронен тот, кто создал не только бессмертные книги «Ад», «Чистилище», «Рай», — он создал итальянский язык, о котором Михайло Ломоносов сказал, что итальянским языком с женским полом говорить прилично…

— Ах, как мало мы, Евтихьевна, знаем, — скорбел Демидов. — Много, много читать надо и слушать умных людей, а некогда: дел по горло. И не зря поездили, слава богу… А как там у нас дела на Урале? Все ли хорошо да ладно?.. Глаза мои в Риме да во Флоренции, а душа там. Не пора ли из Италии обратно?..

На обратном пути из Рима Демидов и его друзья-приятели в итальянских и французских провинциях развернулись во всю свою широкую барскую натуру. Они буянили и щедро расплачивались за свои шалости.

Шубин кое-как добрался до Болоньи и дальше решил вместе с ними не ехать.

В Болонье он задержался на несколько дней.

Древний город с архитектурой раннего Ренессанса: монументальные храмы, дворцы с длинными аркадами, предохраняющими пешеходов от дождя и зноя, памятники старины, творения многих знаменитых художников, родиной которых являлась Болонья, и, наконец, Болонская академия искусств — все это увлекало Федота Шубина. Он познакомился с местными художниками. Те в свою очередь заинтересовались молодым русским скульптором.

У Шубина не было с собой ни одной его скульптурной работы. О его творчестве болонские академики могли судить только по его зарисовкам в альбоме. Однако и этого было достаточно.

В те дни в Болонье скульпторы и живописцы готовились к академической выставке. Шубина пригласили в ней участвовать. Он охотно согласился.

Несколько недель Шубин находился в мастерской Болонской академии, работая над мраморным барельефом для выставки.