Повесть о гомункуле. Фэнтези-роман

Разве что по своей кафедре иногда тосковал Мастер Рафаэль, по спорам со студентами, по лекциям, по праздникам и книгам. Его единственный за последнее время студент, Людовик, уже перестал быть таковым. Он уже сам творит великую магию, и может быть, скоро перерастет самого профессора. Рафаэль раздумывал об этом, сидя на кованом старом треножном стуле у огромного жаркого камина. С его каменной полки на него посматривали золотые морды пардов и белых единорогов из слоновой кости. Слабые отблески огня поигрывали на статуэтках, почти полностью стоящих в темноте. Всполохи отражались в их глазах, и этих глаз Рафаэль побаивался, ведь в этом замке было много истории и много магии. Изящные кошки-парды могли оказаться вовсе не фигурками из губительного металла…

На первой странице книги мы привыкли видеть имя автора. Однако здесь была нарисована колба, магический жезл и королевский меч. Так Мастер Рафаэль оставлял намеки потомкам, не желая ставить подписи авторов. Если это кто и прочтет, то пусть ломает голову, кому это будет нужно…

Мастер Рафаэль начал отсчитывать время со дня второго. В правильный планетарный час на исходе суток Людовик и профессор-алхимик начали ритуал. На стол, с которого они заранее все-все убрали, постелили чистую скатерть. По периметру стола Мастер Рафаэль разложил медальоны с печатями и заклинаниями, сделанные из меди, золота и серебра. Людовик снял с полки большую колбу и взял лежащую рядом воронку. Поставив колбу на специальную подставку, он вставил воронку в горлышко сосуда. И аккуратно маленьким ножом порезал себе руку. Молодая алая кровь заструилась по старому стеклу. Когда же крови набралось достаточно, Мастер Рафаэль подал полотенце Людовику и тот перевязал себе руку. В этот момент алхимик поставил колбу посреди стола на подставку-треножник. Рафаэль разжег угли под чашей с травами, и очень быстро воздух заполнился запахами шафрана, ладана и мирты.

На её дне был насыпан песок, чтобы фарфор не лопнул от накаливания. В это время Людовик взял лист бумаги с заранее переписанным заклинанием.

Он читал его низким голосом, четко проговаривая каждое слово. Текст заклинания был довольно длинным, к тому же отдельные воззвания к духам… Когда Людовик закончил чтение, он опустился в кресло, стоявшее рядом со столом. Ритуал был окончен, оставалось ждать.

– Устал, – выдохнул он, – я будто бежал весь день.

– Тогда все пойдет успешно, – потирал руки Мастер Рафаэль. Его глаза светились радостью, – чем больше сил…

– Тем лучше, – закончил фразу принц. Он был не в силах повернуть голову, но чувствовал, что стены вокруг него вибрируют. Невидимо для обычных глаз дрожал воздух. И при этом Людовик ощущал легкость на душе. Признаки того, что, возможно, через сорок дней на свет появится гомункул.

Мастер Рафаэль подробно описал эту сцену. Чуть позже, уже не так подробно, шло описание их поездки в другой мир страны песков и скал. Далее – наблюдения за колбой.

«День второй. Я постоянно подкладываю в огонь угли и благовония. Кровь в колбе не кипит, но постоянно нагрета. Она стала черного цвета. Этот оттенок глубже, чем угли, таким бывает зимний мрак. Составлял гороскоп всей операции, планеты и звезды сходятся невероятно успешно».

И тут же цветной рисунок колбы, наполовину черной. Сегодня Мастер Рафаэль, хорошенько порывшись в подвале замка, нашел несколько брикетов с красками и баночек с раствором. Тут была даже очень дорогая фиолетовая краска, а красной и желтой было много. В лабораторию это он нести не решился, и занимался приготовлением жидкой краски в своей комнате.

«День пятый. Все по-прежнему. Всё в комнате пропиталось запахами благовоний. Шторы, ковер, и даже скатерть и стол пахнут ими. Наверное, они никогда не освободятся от запаха! Надо сходить в лес, пополнить запасы цветов и трав».

На следующих страницах Мастер Рафаэль изящно вывел рисунки растений для благовоний, с подписями на латыни и своём родном языке, что было очень необычно в те времена. Здесь же художник выводил тонкой кистью созвездия, как они стояли на небосводе во время начала эксперимента. Он не хотел упустить ни малейшей детали.

Это была не первая рукопись, созданная им. Но теперь он подходил к делу с особой любовью. Он знал, что другой такой книги у него уже никогда не будет.

«День седьмой. В колбе зародился огонёк. Да! Неужели эксперимент удается. Но тихо, не спеши танцевать. Ещё больше месяца до конца. Яркий огонёк света посреди чёрной колбы. Такое чувство, что он подвешен за тонкую нить, ибо стоит на одном месте. Но он живой. Да, все так, как описано в книге из песков».

Во всю страницу легла миниатюра колбы черного цвета с белой искрой внутри. На полях страницы, как украшения, расселись диковинные серебряные химеры.

«День девятнадцатый. Я разглядел в светящемся огоньке человеческую фигурку. Возможно, она появилась и раньше. Наверняка это женщина, как и хотел Людовик, но это сейчас невозможно различить. Ноги у неё подогнуты к животу, как у обычного младенца. Изменился и цвет крови, теперь он как алая роза».