Повесть о гомункуле. Фэнтези-роман

В середине октября на окно спальни Мастера Рафаэля опустился соколок и стал стучать клювом в стекло. Маг узнал эту птицу и поспешил впустить её. Сокол сел на жердочку, специально стоявшую для него у стены.

– Какие же вести ты принёс? – приговаривал Мастер Рафаэль, снимая с птичьей шеи кусочек пергамента. Без печати, без какого-либо иного знака. Но старый маг точно знал, что это было послание от Людовика. «Приветствую вас! Приехать сам не могу. Увы, но дела держат меня сильнее цепей. К тому же отец решил устроить мою коронацию к Рождеству. А потому требуется тщательная подготовка. Как живет Розалия? Вы писали, что она меняется. Не стоит беспокоиться, она вырастет только до нужного возраста. Во всяком случае, я надеюсь. Пусть не скучает, скоро она увидит столицу! Л.».

– Столицу! – воскликнул Рафаэль, и усмехнулся, – наверняка, там будет то же, что и тут.

Рассуждая вслух сам с собой, он написал быстрый ответ и отправился на кухню за мясом для пернатого гонца. Через пару часов сокол, с новой бумажкой-трубочкой на шее, выпорхнул из окна. И Мастер Рафаэль стал ждать его возвращения. Но вместо птицы непроглядным декабрьским утром у ворот оказалась карета. Вокруг ехало несколько вооруженных воинов, но внутри экипажа никого не было. В нём везли вещи для обитателей замка.

Рафаэль узнал телохранителей, с которыми они путешествовали на юг, Ворона и Вепря. То ли следуя приказу, то ли ещё почему, но они не показали своей радости от встречи, или других эмоций, и вели себя весьма отстраненно.

– А в карете герцогиня Розалия будет доставлена к Рождеству во дворец, – пояснил Вепрь Рафаэлю.

Пока уставшие стражи ушли на кухню греться, карету окружили слуги. Они начали разбирать тюки с вещами, которые обычно хозяин замка присылал им в это время.

– Посмотрите! Здесь и свечи, и даже новые шали, – обрадовалась горничная, заглядывая в мешок.

– Вот топор нашему дровосеку. Так, а это что? А, для работ мне, – конюх схватился за куль с рисунком седла.

Присоединился к ним и Рафаэль. Но он высматривал посылку для подопечной.

Наконец, во двор вышла и Розалия. Под плащом, плотно закрывающим её, Рафаэль рассмотрел все тот же охотничий черно-красный костюм. Как вспрыгнула она в него, так и не снимала уже.

– Госпожа, посмотрите! – первым заговорил Рафаэль, таща в руках увесистый мешок, – это Людовик прислал. И пусть мне будет пусто, если в этом мешке нет драгоценного камня с добрый булыжник!

В расшитом мешке оказалось одно дорожное платье, множество лент, поясов и отрезов ткани для шитья. Нашелся здесь и «булыжник» – небольшая тяжелая шкатулка для драгоценностей, в которой была одна нить жемчужных бус и пара золотых колец. Мастер Рафаэль заметил, что этот скромный дар радует девушку, и облегченно вздохнул. Все же правильно думал Людовик, создавая гомункула. Украшения женщины любят, и те способны их обрадовать. Потом вспомнил, что не всех. Но это были либо каменные аскетки, либо такие, у которых принадлежность к полу была видна лишь по юбке… А потому он просто радовался за Розалию.

Все это время прибывшие воины вели себя вежливо, немногословно рассказывая разные истории, правда, избегая своего прошлого. Розалия почему-то не притронулась к украшениям и платью. За ней по-прежнему ходил хвостом кот, важный и в последнее время еще больше растолстевший. Рафаэль гнал от себя мысль, что гомункул скоро покинет замок. Но куда деться от назначенного дня?

Декабрь стоял слякотный, снега не было, как о нём ни молили. Морозы обходили страну стороной, набрасываясь на южных соседей. Дни начинались дождями, и заканчивались дождями. Всего лишь через день собрали карету для обратного пути во дворец.

Розалия переоделась в простое темно-коричневое дорожное платье, взяв с собой зеленую накидку, села в карету и отправилась в путь. Она не испытывала страх или боль от расставания с замком. Правда, ей хотелось бы видеть рядом с собой Мастера Рафаэля, но ему «нельзя».

Розалию рассчитывали доставить в самом начале вечера, но вместо этого протащились до глубокой ночи. На главной дороге выросла огромная лужа, превратив все под собой в дно морское. Кто-то из местных крестьян утащил немало камней, видимо, чтобы подпереть фундамент дома. В этой яме чуть не сломалось колесо кареты. К вечеру в лужах стала булькать взвесь из грязи и воды. Где её не было, была липкая жижа. Лошади недовольно ржали, их всадники тихо ругались изворотливыми словами. Молчала только Розалия. Она решила, что её вздохи и ахи вряд ли сделают дорогу менее вязкой, и ничего не произнесла, пока личный слуга Людовика не открыл дверцу кареты.

Человек лет сорока держал перед собой свечу, и оттого было не понятно, во что он одет. Казалось, что его голова насажена на черный плащ, слившийся с темнотой ночи.

– Добро пожаловать, госпожа Розалия! – произнес он, – я ждал вас с самого вечера.

– Дождь все не хотел пускать нас, – ласково отвечала она.

Слуга повернулся, осмотрелся, и повел Розалию через тайный вход во дворец. Охранники следовали за ними, неся сундук с вещами.