Повесть о Хаййе ибн Йакзане

Мы прочитали грамоту, а в ней было написано, что «она, мол, от Отца вашего ал-Хайра и что во имя Бога Всемилостивого, Всемилосердного, пробуждаем-де мы в вас тоску, а вы не затосковали, звали вас, а в путь вы не тронулись, намекали вам, а вы не поняли». В грамоте мне наказывалось: о ты, мол, такой-то, если хочешь спастись с братом своим[243], то не мешкайте с решением отправиться в путь и держитесь нашей путеводной нити[244] – субстанции священной небесной сферы, покоящейся на сторонах затмения; когда дойдешь до долины Намля, отряхни полы[245], скажи: «Слава Богу, который оживил нас после того, как умертвил[246], и к Нему воскресение»[247], погуби семью свою[248], убей жену свою[249] – она в числе оставшихся,[250] – иди, куда тебе велено[251] – ведь тыл их будет отсечен до утра[252], – садись в судно[253] и скажи: «Во имя Бога его движение и остановка»[254]. И объяснялось в грамоте все, что произойдет в пути.

Удод повел нас за собой.

Солнце было у нас уже над головой, когда мы добрались до края тени[255]. После этого мы сели в ковчег, и он понес нас по волнам, напоминающим горы[256]. А желанием нашим было взобраться на гору Синай, чтобы увидеть келью нашего Отца.

И разделила меня с сыном[257] волна, и был он среди потопленных[258].

Я узнал, что назначенный срок для людей моих – утро; разве утро не близко[259]?

Я понял, что у селения, которое творило мерзости[260], верх будет сделан низом и прольются на него дождем камни из глины плотной[261].

Когда мы добрались до места, где волны сталкиваются друг с другом и воды низвергаются, я схватил кормилицу мою, что вспоила меня молоком своим[262], и бросил ее в море.

Мы плыли на ковчеге, сделанном из досок и гвоздей[263]. И мы продырявили судно[264] из страха перед царем, отбиравшим все суда насильно[265].

Нагруженный корабль[266] пронес нас мимо острова Гога и Магога[267] по левую сторону[268] от горы ал-Джуди[269].

Со мною были джинны[270], которые работали предо мною и в самом расплавленном металле[271]. Я сказал джиннам: «Раздувайте!» – и металл стал подобен огню. И я превратил его в преграду, так что я отделился от них[272].

Обещание Господа моего оказалось истиной[273].

В пути я увидел черепа Ада и Самуда[274].

И обошел я те края, а они разорены в своих основаниях[275].

Я взял демонов и людей вместе с небесными сферами и поместил их с джиннами в бутыль, которую я изготовил в виде шара с линиями на нем, подобными пересекающимся кругам[276]. Затем перекрыл реки, текущие с меридиана[277]. А когда вода перестала лить на мельницу[278], рухнуло строение, и вырвался воздух в воздух.

Я бросил сферу сфер на небеса, так что размолола она и Солнце, и Луну, и звезды[279].

После этого я избавился от четырнадцати гробов[280] и десяти могил[281], от коих протягивается тень Бога, так что сжимает меня к святости медленным движением[282], после того как сделал Он Солнце ее указателем[283].

Я нашел путь Бога и понял: это – моя дорога прямая[284].

Ночью сестру мою[285] настигла кара Божия[286]: темную часть ночи она провела в лихорадочном сне, и кошмары доводили ее до припадков сильного безумия.

Я увидел светильник[287], в котором было масло[288] и из которого лил свет, распространявшийся по всему дому. Обитатели же его воспламенялись от сияния света солнца над ними. Затем я поместил светильник в пасть Дракона, обитающего в созвездии Оросительного колеса[289], под которым было Красное море и над которым были звезды, коих источник излучения ведом только Создателю их и искушенным в знании[290].

И увидел я Льва[291] с Тельцом[292] уже скрывшимися и Стрельца с Раком уже исчезнувшими в круговороте небесных сфер[293]. Весы оставались в равновесии, когда Йеменская звезда[294] появлялась из-за тонких облаков[295], состоящих из того, что соткали пауки по углам элементного мира[296] в мире возникновения и уничтожения.

С нами были овцы[297]. Мы оставили их в степи. Их погубили землетрясения, и в них попал огонь молнии.

Когда расстояние было преодолено и дорога подошла к концу, когда возжелала печь[298] конической формы[299] и мы стали видеть небесные тела, я соединился с ними. Я слышал тоны их и лады, познал соотношения между ними, а звуки доносились до слуха моего подобными тому, который издает цепь, трущаяся о твердый камень. И от блаженства, полученного мною от этого, жилы мои едва не разрывались, суставы едва не разъединялись. И повторялось такое со мною до тех пор, пока облака не рассеялись, а послед не оборвался[300].

Я вышел из пещер и гротов, направившись к Источнику Жизни, и увидел громадный камень, возвышавшийся на вершине горы подобно огромному утесу. И я спросил у рыб[301], что, собравшись в Источнике Жизни, нежились и наслаждались в тени Великой горы: «Что это за горы? И что это за громадный камень?».