Повесть о Хаййе ибн Йакзане

Имеется в виду, что море Кулзум – это небесный океан, над которым видны звезды. Затем герои увидели сокрытых ранее Льва и Тельца и вскоре попали в мир единичных сущностей (mufradāt), где остаются одни Весы. Тогда они отпустили в степь бывшую при них овцу. Затем начались землетрясения, разразились грозы, и «закипела печь» конической формы, и тогда они увидели высшие небесные сферы и примкнули к ним, и услышали их песни и рассказы, и научились этим напевам. Затем они выбрались из подземных лазов и пещер, миновали кельи и направились к источнику живой воды. Они увидели на вершине горы камень, огромный, как большой холм, и рыб, сбившихся в стаю в источнике живой воды и укрывавшихся в тени высокого холма. Путник спросил: «Что это за холм и что за камень?» Тогда одна из рыб, плывшая по протоке в сторону моря, ответила ему: «Это – именно то, к чему ты стремился. Эта гора и есть та самая гора Синай, а тот огромный прочный камень – место уединения твоего отца». Тогда путник спросил: «Кто эти рыбы?» Рыба ответила: «Они – такие же, как ты. Вы – сыновья одного отца, и они испытали то же, что и вы. Они – ваши братья». Услышав это, путник обрадовался, обратил взгляд к горе и увидел своего отца: к ним подошел старец, небеса и земля разверзлись, не вынеся сияния, которое он излучал. Путник и его брат с изумлением смотрели на старца. Он поприветствовал их. Они поклонились ему в землю, едва не сгорев в его сияющем блеске, и затем – расплакались, жалуясь на темницу Кайравана. Отец сказал им: «Прекрасно было ваше освобождение, но вам придется вновь вернуться в темницу Запада – вы сбросили еще не все оковы». Услышав эти слова, Путник со стоном лишился чувств. Это был стон человека, который видит приближение смерти и горько стенает. Отец подтвердил: «На этот раз тебе необходимо вернуться в мир, однако я сообщаю тебе благую весть. Во-первых, после возвращения в темницу ты вновь сможешь посещать меня и возвращаться в мой рай. Во-вторых, в самом конце ты вернешься и обретешь спасение, и всем тем чужим городам ты даруешь избавление». Затем он добавил: «Эта гора – Синай, то есть мой мир. А надо мной – жилище моего отца, твоего деда». То есть эманации, мирового разума (‘aql-i kull). И он снова добавил: «У нас есть и другие предки, и род наш восходит к правителю, нашему первопредку… И велико его величие. Он – вершина вершин и свет светов, и все подвластно гибели и исчезновению, кроме его чистой сущности». И тогда рассказчик сообщил: «Таково было происходившее со мной, как вдруг все изменилось, и я провалился сквозь воздух в яму и очутился среди неверных, и оказался узником в Западном краю, но со мной осталась такая нега, какую я не в силах описать. А затем я испустил вопль и зарыдал, сетуя на разлуку, а та услада была подобна приятному сну, который быстро закончился».

В заключение автор обращается к Господу с просьбой освободить нас из плена природы и оков материи, и на этом завершается рассказ странника на чужбине.

доктор Карим Моджтахеди, профессор философии Тегеранского университета

Перевод Е.Л. Никитенко

Метаморфозы ибн-туфайловского «Живого, сына Бодрствующего»

Словосочетание «метаморфозы Живого» поистине многозначно. Оно может указывать на преследующие субъекта изменения, в чем-то похожие на сюжет записываемой, вызывающей жаркие споры истории, – и в этом смысле каждый писатель пишет своего «Живого», противопоставляя его чужим «живым». С другой стороны, «метаморфозы» – неотъемлемая часть жизни существа, путешествующего от одной «стоянки» судьбы к другой; эту «биографию» мы встречаем в романе Ибн Туфайла «Живой, сын Бодрствующего». В конце концов, «метаморфозы Живого» могут рассказать нам о философском образе человека, изменившемся настолько, что мы вправе говорить о «старом» и «новом» Живых. В этой статье мы хотели бы обсудить все пресловутые метаморфозы, используя обозначенные выше герменевтические парадигмы.

Книга «Живой, сын Бодрствующего»

«Живой, сын Бодрствующего» и другие повести