Повесть о любви Херея и Каллирои

Все одобрили его речь, и один лишь Херей, ссылаясь на дальность плавания, делал вид, будто он к мнению остальных не присоединяется: в действительности же он стремился проверить, твердо ли принимаемое ими решение. И, в ответ на их неотступные требования и их готовность сейчас же плыть, Херей сказал им:

— Граждане греки! Решение ваше прекрасно, и за ваше расположение ко мне и за вашу верность я благодарен вам. Если же боги помогут вам, то не допущу я того, чтобы пришлось вам потом раскаиваться. Что до египтян, то насильно заставлять их нам подчиняться не следует: их много, и у большинства есть жены и дети, оторваться от которых им было бы нелегко. Поспешите поэтому проникнуть в их толщу, и каждого из них в отдельности расспросить, дабы взять нам с собой только тех, кто плыть вместе с нами хочет.

3

Как приказал он, так и было поступлено. А Каллироя, взяв Херея за руку и отведя в сторону, спросила его:

— Что это ты надумал, Херей? Ты и Статиру везешь в Сиракузы, и красавицу Родогуну?

Херей покраснел.

— Везу, — сказал он, — я их не для себя, а тебе в прислужницы.

Каллироя вскрикнула:

— Да не допустят боги меня до такого безумия, чтобы держать у себя в рабынях царицу Азии! К тому же я связана с ней и узами гостеприимства. Уж если хочешь ты угодить мне, отошли Статиру к царю. Ведь это же она приняла меня под свою охрану и сберегла меня для тебя, точно жену родного брата.

— Нет ничего на свете, чего бы не сделал я, раз ты того желаешь, — сказал Херей, — властительница ты и Статиры, и всей военной добычи, и моей, это прежде всего, души!

Обрадовалась Каллироя и поцеловала его. И сейчас же велела служителям вести ее к Статире. А Статира в это время вместе со знатнейшими персиянками находилась в корабельном трюме и ничего не знала о происшедшем. Не знала она и того, что Каллироя нашла Херея. Крепкой окружена была Статира охраной, и никому не разрешалось ни подходить к ней, ни видеть ее, ни сообщать ей о чем бы то ни было из того, что делалось. Когда под почетным конвоем триерархов Каллироя пришла на корабль, то все были изумлены ее появлением. Беспорядочно сбегались со всех сторон люди и шепотом говорили один другому: «На корабль явилась жена наварха!».

Глубокий и громкий вырвался из груди Статиры стон, и, разрыдавшись, сказала она:

— О, Судьба! Ты хранила меня нарочно к этому дню, чтобы мне, царице, дать узреть госпожу над собой! Это пришла, может быть, моя госпожа взглянуть, какую получила она рабыню.

С этими словами подняла она плач: постигла она тогда, что значит для свободнорожденного человека плен.

Но бог быстро все это изменил. Каллироя подбежала к Статире и обняла ее, говоря:

— Здравствуй, царица! Ты ведь царица, и царицей ты остаешься всегда; попала ты не в руки врагов, а в руки той, которая тебе мила и которую ты облагодетельствовала. Мой Херей — наварх, египетским же навархом сделал Херея его гнев на царя за слишком медленное мое к нему возвращение. Но теперь сердиться он перестал, с царем примирился и больше он вам уже не враг. Вставай же, дорогая моя, и в радости уезжай. Получи обратно и ты своего мужа: царь ведь жив, и к нему посылает тебя Херей. Встань и ты, Родогуна, первая моя среди персиянок подруга, и поезжай к своему мужу. Поезжайте и вы все, другие, сколько ни пожелает взять вас с собой царица, и не забывайте Каллирои.

Изумилась Статира, слыша такие речи, и не знала, верить ей им или не верить. Но, зная нрав Каллирои, не могла допустить она мысли, чтобы Каллироя, в обстановке великих несчастий, стала притворствовать.

Время заставляло, однако, спешить.

Находился в числе египтян некто Димитрий, знакомый царю философ, пожилого возраста человек, среди остальных египтян выделявшийся и образованием, и нравственными качествами. Его-то вызвал к себе Херей и сказал ему:

— Хотелось мне взять тебя с собой, приходится же мне возложить на тебя одно важное поручение: через тебя я великому царю посылаю царицу. Это и тебе придаст в его глазах особую ценность, и примирит его также с остальными египтянами[214].

И, сказав это, Херей назначил Димитрия стратегом триер, возвращаемых им обратно царю.

Всем хотелось сопутствовать Херею, все готовы были пожертвовать ради него и детьми, и отечеством, но Херей, ввиду предстоявшей ему переправы через Ионийское море, отобрал только двадцать самых больших и лучших триер и посадил на них весь наличный состав имевшихся у него греков, из числа же египтян и финикиян лишь тех, чья выносливость была ему известна. По доброй охоте взошло к нему на его корабли и немало кипрян[215]. Остальных же всех Херей разослал по их домам, одарив каждого долей военной добычи, чтобы в радости возвращались они к своим близким, будучи им уважены. И никому и ни в чем не было у Херея отказа, кто бы о чем бы его ни просил.

Каллироя же поднесла Статире все ее царские уборы, но та отказалась принять их: