Повесть о Шурочке

Как на озере хорошо! Я первый раз там был. Оно мне море напомнило, но уютное, ласковое, не то что море с бурями. Мы с Катей от мальчиков сразу отстали, когда они начали по деревьям лазать и на веревке качаться. А Катя в лодке мне уютную комнату устроила и уложила меня поспать, напевая песенку. Я уж засыпать стал. Вдруг она заглянула за борт лодки и кричит: «Мальчики! Сколько здесь рыбок маленьких! Смотрите! Их сотни тут на солнышке вьется». Мальчики прибежали. «Ух ты! Да их надо сачком сейчас выловить. Айда за сачками! Катя, а ты сиди в лодке, никого не пускай. Сиди, пока мы не придем». – «Хорошо», – отозвалась с охотой Катя. Ей так интересно было следить за рыбками! А я и заснул.

Вдруг проснулся: какие-то голоса слышу. Пришли два мальчика, постарше наших, с веслами. Сразу к лодке: «Девочка, дай нам ненадолго покататься. Мы только вот за камыши съездим. Близко это». – «Не могу, мне велели в лодке наших мальчиков дождаться», – отвечает Катя. Ребята переглянулись, что-то меж собой пошептались. Один говорит: «Мы тебе яблочко дадим, хочешь?» Вынимает большое красное яблоко. «Нет, не хочу», – говорит Катя. «А это наша лодка», – наступает другой. «Всё равно не выйду, мне брат велел в лодке ждать». И прибавила: «Неправда, что ваша». Мальчики не стали спорить, но рассердились, а старший подошел и с силой толкнул лодку от берега: «Ну, и поплавай тогда, если упрямая!» И убежали.

Лодка, качнувшись, стала медленно отплывать от берега. Сначала Катя не испугалась, сейчас, думает, наверно, наши мальчики придут и босиком (здесь неглубоко) приведут лодку к берегу. А лодка потихонечку всё дальше и дальше отплывает. К тому же, и ветерок как раз с берега крепчает, прохладный. Я-то смотрю на это спокойно, заметил, что лодка на длинном канате к столбику на берегу привязана. Ее легко можно пришвартовать. Но, конечно, силы нужны не Катины, девчоночьи. А ветер повернул и лодку за камыши загоняет. Её, наверно, с берега уж не видно. «Но мальчики-то, мальчики чего не идут?!» думаю. Вижу, Катя загрустила, губки задергались, плачет. «Да не бойся, ничего не случится, лодка далеко не уйдет – привязана», – говорю. Да ведь не слышит, не понимает. Так я досадовал, что глупые мы, куклы, по-человечески не говорим.

Катя уж кричать начала. Никто не откликается! Смотрю, дрожит как-то, меня схватила, прижала к себе и навзрыд плачет. Ну, наконец, явились наши герои. «Катя, Катя! – кричат. – Мы здесь сейчас лодку притянем». А лодка-то глубоко в камышах застряла. Я чувствую, что они тянут, дёргают… а она ни с места. Катя немного успокоилась, было, и только всхлипывает, а дрожь не прошла. И вдруг дерганье прекратилось. Что это значит?! Потом понял: за подмогой убежали. Только Лёшу оставили. Он кричит: «Сейчас, погоди, не бойся». А голос-то плаксивый. Катя притихла, но всё дрожит: холодно ей, видно, уж накрапывать стало. А может, и не слышит, у меня-то слух лучше.

На берегу я, наконец, услышал мужские голоса, что-то торопливо обсуждают, и опять дергается лодка, но не поддается. Наконец слышу, кто-то в воду плюхается. Доносится плесканье плывущих. Вот они уже тут, у лодки. Вдвоем, переговариваясь, стали лодку из камышей выталкивать. Тут уж, вижу, Катя успокоилась. Но как-то боязненно глядит на незнакомых мужчин. «Не бойсь! Свои мы. Мигом лодку выкрутим». И правда. Потихоньку, осторожно, ведь всё на плаву, вытащили на свободную воду. А с берега стали за канат тянуть, и скоро мы с Катей уже были в объятиях испуганной маминой сестры».

Так закончил свой взволнованный рассказ Мяка. И всё же даром Кате приключение не обошлось. Ночью поднялся у нее жар. «Простуда плюс волнение, – заключил утром пришедший врач. – Ничего опасного, дня два в постели, и всё пройдет».

Волнение в доме скоро успокоилось.

Война

Ну, как же опять не сказать, что люди – странные существа. Всё им что-то нужно. Узнали мы, куклы, конечно, от Мяки, подслушавшего людской разговор, что идет война. На сей раз с немцами. Война это страшное дело! И зачем это затеяли? Жили спокойно, мирно… И вдруг захотелось немцам отобрать у наших кровных друзей землю или еще что-то там… Словом, поссорились с нами, русскими, которые не хотели, чтобы их друзей обижали. И вот война: немцы стали убивать русских, русские немцев. И зачем? Как можно убивать? Разбойничать? Мы же, куклы, вообще не ссоримся…

А вот мальчики поссорились… помните?.. Котя с Лёшей. Так ведь как скоро помирились и дальше драться же не стали. Или вот мальчишки соседние обидели Катю недавно на озере, и все наши на них рассердились, – и дети, и взрослые, и мы, куклы. А знаете, что через два дня произошло, когда Катя уж поправляться стала? Вот слушайте.