Повесть о трёх искушениях

– Почему вечером? – невпопад спросил он.

– Вареников налепим, – сказала Мария. – Или забыл уже, как вы с Виталиком заказывали: «Мамочка, в воскресенье... Мамочка, только не с сыром»...

Бартошин собрался рассказать, как они раз сами, мужички, лепили вареники с капустой. Мария тогда в больнице лежала. Налепили они с Виталиком, а вареники разварились, получились щи... Открыл Иван Никитич рот, да так и застыл, потому что в небе что-то затрещало – так рвётся материя – и в помидорные кусты, чуть не сбив Марию, рухнул человек.

Мария испуганно отступила.

Человек в комбинезоне не мог освободиться от чего-то большого и белого.

«Парашют или дельтаплан», – со знанием дела отметил про себя Бартошин и поспешил к незнакомцу. Помог ему выбраться из лямок, поддержал, когда тот, постанывая, стал выпрямляться.

– У вас лицо в крови! – охнула Мария.

– Это помидоры... – сказал человек и улыбнулся, пряча боль: – Весь огород вам порушил.

– Да нет же – кровь, – встревожилась Мария. – Идёмте быстрее в дом.

Иван Никитич подал раненому воды, а когда тот умылся, прижёг ему ссадины йодом. На самую глубокую, возле брови, пришлось положить тампон, прижав его полоской лейкопластыря.

– Соревнования? – поинтересовался Бартошин, кивнув в сторону амуниции гостя.

– Нет. – Раненый помедлил с ответом – он внимательно разглядывал бывшего учителя. – Скорее экспериментальный полёт. С научной целью.

Теперь Иван Никитич понял, что громадные белые лепестки, которые Мария положила у порога, не что иное, как крылья. Грязные, в земле и ботве, великолепные крылья.

– Простирни, – попросил Иван Никитич жену и спросил у незнакомца: Если, конечно, можно?

– Можно, – кивнул тот, – если Марию Васильевну не затруднит.

«Откуда он знает имя-отчество жены?» – удивился Бартошин, но виду не подал.

– Лучше с мылом, – добавил незнакомец. – Без порошка. У вас очень едкие порошки, а там органика.

Это «вас», которое Мария не заметила, кольнуло слух Бартошина как знак какого-то отмежевания. Что хотел сказать этим гость? Что он, из Москвы? Так они сами, считай, в черте города живут. Да и не похож он на пижона.

– Всё равно, – сказал незнакомец как бы самому себе. – Всё равно придётся вмешаться в вашу память. Крылья, факт падения, облик... Всё это придётся стереть. Поэтому будем откровенны. Я, собственно, не человек.

Иван Никитич нахмурился.

– Зачем вы нас морочите? – Он покачал головой. – Мы пожилые люди, но кое в чём разбираемся. Я в прошлом педагог...

– Иван Никитич, – перебил его странный гость. – Вы не пожилые, вы золотые люди. И в моих словах нет никакого обмана или розыгрыша. Я действительно сотрудник ГИДЗа в ранге Посланца.

Мария в недоумении выпрямилась – она по частям стирала крылья в большой миске.

– ГИДЗ – это Галактический институт Добра и Зла, – пояснил незнакомец. – Посланец – нечто вроде должности, я работаю в секторе активного добра. Разумеется, я не человек, это временная биоформа, однако сущность моя и моих собратьев вполне материальна. Так что никакой мистики.

– Странно, – прошептал Бартошин. – Галактический институт, секторы... Может, вы начитались фантастики?

– Да нет же, – досадливо сказал Посланец. – Просто вы мне понравились. Я пролистал вашу память – и вы понравились мне ещё больше.

– Вы не шутите? – спросила Мария. С её опущенных рук падали хлопья пены; от работы из-под косынки выбилась прядь седых волос.

– Ничуть, – твёрдо сказал Посланец и присел к столу. Теперь стало видно, что он ниже среднего роста, тщедушный. Рыжеватые волосы и ссадины на лице делали его похожим на упрямого, своенравного мальчишку.

– Я из-за вас упал. – Посланец потрогал подпухший нос. – Засмотрелся на ваши души, когда пролетал... Красивые они у вас! А крылья новые, не привыкли ещё ко мне... Раз я из-за вас оказался на земле, то почему бы не наградить вас?

– Но ведь нам ничего не надо, – растерянно сказал Иван Никитич и посмотрел на жену. – Мы ничего не просили.

– Телескоп Ваня купил, Маша уже замужем, квартиру они получили... Мария, поверив гостю, вслух перебирала то, что раньше было желанным. Нет, кажется, всё есть. Что ещё надо?

– Угощайтесь яблоками, – предложил Бартошин. – Или грушами. А то у нас какие-то странные разговоры идут, а вы всё-таки с дороги.

– Вы не поняли меня, – сказал Посланец и надкусил большую «лесную красавицу». – Я не сказочный джинн, который может отремонтировать квартиру или достать билеты в театр... Вы славные люди, поэтому я верну вам молодость. Только и всего.

– Что он такое говорит, – Мария рассмеялась, махнула рукой. – Я крылья во дворе развешу. Или не надо?

– Лучше не надо, – подтвердил Посланец. – Они сами впитают воду... А говорю я о том, Мария Васильевна, что вас с Иваном Никитичем до сих пор согревает чувство, которое объединило вас в далёком пятьдесят втором. Тот сентябрьский свет ещё жив. Я видел его сегодня, когда заглядывал в ваши души... Помните?..

Посланец привстал и, вытянув руку над столом, точь-в-точь будто Костя Линёв, прочитал:

– И пришёл к тебе бог Солнца; и дал в жёны дочь свою, а за что...

– Не надо!.. – голос Марии прервался. – Прошу вас! Зачем вы трогаете чужое?!