Повести наших дней

— Поимей… А я тебе, Катя, как-нибудь отпляшу за них. Отпляшу так, что земля под ногами заколыхается! — И она прищелкнула пальцами около своего уха.

— Согласна. — И Катя подала письма Акиму Ивановичу со словами: — Читать будешь вслух, всем… Михаил Захарович, присаживайтесь.

И Аким Иванович читает то письмо, которое было адресовано ему:

— «Дорогой друг Аким, я тебе пишу почти то же, что написал отцу. Я сначала хотел было свои соображения и советы сообщить только ему, но, подумав всерьез, решил иначе: отец может не принять моих советов и про письмо никому ничего не сказать. Ты, Аким, мой душевный друг, потому я к тебе с горячей просьбой: не дай позорному случиться. Позор падет на голову отца и на мою голову.

Ты же помнишь, Аким, моим отцом, его заслугами перед революцией мы и наши друзья всегда гордились… Ты, Аким, наверное, не забыл, как он вешал свою буденовку в горнице на гвоздь. И мы с тобой и другими нашими друзьями приходили полюбоваться на нее и примерить.

Нам всем, кто примерял отцовскую буденовку, было ясно, что из нее в нас переселялись военная красногвардейская сила и храбрость… В то время мы все хотели стать военными, чтобы вступить в бой с недобитками из контры, стать защитниками простых обиженных людей… Мне больше других повезло: получил высшее военное образование. Я был усердным, дисциплинированным, трудолюбивым и в службе, и в учении. И сила отцовской буденовки оставалась со мной. Когда старшим по воинской части надо было ознакомиться с нашими биографиями, о моей биографии с хорошей улыбкой говорили, что у него, у Кострова, все тут на месте: сын конника-красногвардейца из донских казаков… И если отец волчьей извилистой тропой обойдет колхоз, тогда я пойду просить, чтобы в мою биографию внесли этот позорный факт.

Дорогой друг Аким, если б мне пришлось вернуться в Затишный — в этот же день в колхозе прибавилось бы одним колхозником, молодым, с хорошей выправкой строевого служивого… И ты, Аким, не забудь сказать моему пока горячо любимому отцу Андрею Яковлевичу, что молодой колхозник с военной выправкой будет обходить его, как он обошел колхоз. А если случай приведет встретиться в узком переулке, молча разминемся. По-другому не будет, если мы помыслами и сердцем разошлись.

Аким, передай низкий поклон маме.

С огромным нетерпением каждый час и минуту буду ждать твоего ответа».

Вот это письмецо! — при полной тишине проговорил Аким Иванович. — Как я ждал его! Как ждал… Такого письма стоило ждать. Огневую правду высказал Сергей отцу.

Елена Кострова сурово сказала:

— Нет мужу другой дороги, как в колхоз… Если он не поймет этого… можем и разлучиться. — Она поднялась и стала застегивать пальто. Взяла со стола письмо, адресованное мужу. — Катя, ты немного проводишь?

— Тебя да не проводить?! — И Катя обняла Елену, а потом скоренько накинула на себя легонький полушубок и вязаный платок, взяла под руку свою старшую подругу, и они пошли.

Когда они переступали порог, Аким Иванович предостерег: