Повести. Рассказы

Мне подумалось — фазан ранен. Я бросился бежать к конторе. Решил позвать кого-нибудь на помощь и поймать птицу. А если не удастся поймать, убить из ружья — ведь все равно раненого лиса поймает.

Добыть фазана и сделать из него жаркое! Какой великолепный подарок вчерашнему имениннику!

Виктор Павлович, в синем спортивном костюме, занимался во дворе гимнастикой. Задыхаясь от торопливого и непривычного для меня бега, от восторга, который испытал, увидев редчайшую птицу, от предвкушения фазаньего жаркого, я рассказал ему все и спросил, есть ли у него ружье.

Он улыбнулся.

— Конечно, есть, да вот дело-то какое. У нас здесь все фазаны ранены.

— Как это все? Много у вас их, что ли?

— Много.

И Виктор Павлович Потапенко рассказал, что неподалеку от Плаксейского рыбхоза охотоведы выпустили в Широкайские болота фазанов, отловленных в Кабарде и Дагестане, образовали фазаний заповедник. Птицы прижились хорошо, размножаются, но особенно им понравились камыши и пруды рыбхоза. Точнее, им поправились люди, потомственные рыбоводы, большие любители и знатоки природы. Как сказал Виктор Павлович, здесь не только сами рыбаки, но и мальчишки ревностно берегут редких птиц, и если забредет сюда кто-нибудь чужой, задумает обидеть фазанов, ему несдобровать.

— Фазаны у нас совсем не боятся людей, потому что мы любим их, охраняем… Да и не только фазанов, в наших камышах живет много лысух, гоголей, куропаток. И их у нас не принято убивать. Охотиться наши ребята уходят подальше от здешних мест, чтобы не беспокоить птицу… Вот так здесь и возник заповедник, предусмотренный не законом, а жителями Плаксейского рыбхоза.

Мы прохаживались с Виктором Павловичем по дамбам между прудами, вдоль камышей, вспугивали невзначай фазанов, любовались гоголями, плававшими неподалеку от берега, и разговаривали.

Тихонько шуршали камыши, хотя ветра совсем не было — так, легкое, незаметное течение воздуха, которого вполне хватало, чтобы камыши перешептывались.

Западная сторона неба была в темных осенних тучах, а восточная — чистая. Солнце смотрело в пруды, пригревало наши спины. Две цапли, неторопливо помахивая крыльями, важно пролетели над нами. Шмыгали по камышам, попискивали малые птахи.

Возникло это рыбное хозяйство в, здешнем степном краю сорок лет назад. Еще Кума была довольно многоводной и Томузловка, еще водились в них сазаны, сомы, водилась птица в прибрежных лесах и в непаханой степи, но уже не то было богатство, не те леса и реки, о которых писал в донесении князю Воронцову поручик Лопухин, потому Советская власть и прислала сюда молодого рыбовода Дергачева. Он набрал первую бригаду строителей из сел Архангельского и Преображенского, потом обучил их рыбоводному делу. Тогда еще не всем было понятно, зачем это хозяйство, зачем в степи разводить рыбу, а теперь-то все понимают прозорливость и мудрость такого решения.

Копали землю лопатами, возили тачками да носили носилками, сооружая первые пруды, канал из Кумы. Трудно было Дергачеву, трудно было его помощникам, как всегда бывает трудно первым. Но они все одолели. Теперь уж тут, конечно, хозяйство реконструировано, перестроено. Теперь стоит здесь пригожий поселок, дома с центральным отоплением, газом. Теперь здесь много разных машин работает, а в сквере растут канны и розы.

Теперь. Но все теперешнее стоит на основе, заложенной нашими отцами.

— В этих прудах, — рассказал Виктор Павлович, — живут производители — сазаны, зеркальные карпы, толстолобики. Большущие, не хуже тех, которые раньше в омутах водились. А в этом кирпичном доме, видите, работают люди в белых халатах. Это цех инкубации. Мы выращиваем в год до ста миллионов личинок, мальков и продаем их рыбоводным хозяйствам. И не только в своем крае торгуем. В специальных пакетах отправляем личинки самолетами за тысячу километров. А в этом пруду… Вы, конечно, знаете шемаю, пробовали эту чудесную рыбку?

— Знал, как знал когда-то рыбца, стерлядь. Большой редкостью теперь стала шемая.

— Верно. Даже у нас на Северном Кавказе это большая редкость. А ведь она в основном водится в бассейнах Каспийского и Азовского морей. Так вот, мы хотим научиться разводить шемаю в прудах. Искусственно получать малька и выращивать.

— Это вам запланировано? Делается в государственном масштабе?

— Как вам сказать… Нет, это почти самодеятельность. Помогает нам Краснодарский институт, но главным образом поддерживает управляющий нашего рыбопромышленного треста Анатолий Григорьевич Синюгин. Он родился в Плаксейке и вырос. Урожденный рыбовод. Вот и старается, хотя для промышленного треста исследовательская работа, как говорится, одна морока. Но главные-то силы — наши рыбхозовские работники. На их плечах все лежит. Так уж ведется в Плаксейке — нет важнее и роднее дела, чем водить рыбу. В поселочке нашем живет всего вместе с детишками около ста человек, но говорят же в народе — мал золотник, да дорог. Хоть и степняки мы коренные, сухопутное племя, а все же рыбоводы у нас неплохие. Приезжают к нам поучиться, случается, и с берега моря.