Повести, рассказы, миниатюры

Старик Григорий, спотыкаясь о кочки, в поношенных до дыр армейских сапогах, которые носил уже не первый год, шёл по сырому лесу в поисках поздних грибов. Вот уже битый час как он их ищет везде, под елью, под берёзой у оврага, на поляне и не находит ничего, от этого ему становится печально, он по-старчески брюзжит, нет, не весело ему и лес какой-то печальный, а всё потому, что осень кончается, природе и старику пришло время заснуть – кому до весны, а кому навсегда. Он присел на поваленное бревно, закурил, задумался, как всегда, о прожитой жизни, о женщинах и ещё о многом о том, о чём молчат старики, смахнув украдкой слезу, заветные тайны в себе храня. Его седые длинные волосы, которые давно не знали мыла, спадали бы до самых плеч, если бы не замызганная резинка, собравшая их в конский хвост. Карие осторожные глаза, окружённые многочисленными старческими морщинками, пытливо смотрели из-под густых бровей, а сам он походил на хищную птицу из-за длинного носа с горбинкой. Мешковатый пиджачок, потёртые штаны, лоснящиеся от неправильной глажки, ведь в жизни вдовца всегда наступают времена, когда носить старое легче, чем купить новое. Да, когда-то он был молод и красив, незаурядная личность, душа компании и вечный тамада, бывший военный офицер, дослуживший до полковника, повидавший немало на своём веку, но сломленный внезапной утратой близкого ему человека – жены.

Молча посидев ещё пар минут, по-прежнему не теряя надежды найти хоть что-нибудь, он побрёл дальше, спотыкаясь о кочки и ямки в лесу. Под гигантской елью, на поляне, прямо около уходящего в самое небо корявого ствола забавно торчал один-единственный грибок, неизвестно по каким запоздалым причинам вылезший на свет белый, большой и свежий с виду, видно, слизняки не успели до него доползти. Дед заметил его, подошёл, обрадованный, нагнулся, протянул руки, чтобы срезать его, и сразу же свалился как подкошенный без сознания. Он упал рядом с грибом от удара шишки, которая попала ему на голову. Ели предположить, что еловая шишка способна свалить с ног взрослого человека, пусть даже немолодого, то это брехня чистейшей воды, ни один нормальный человек в это, конечно, не поверит. Только здесь случилось что-то другое, то, о чём знают только наши бабушки, рассказывая по вечерам, после выпитой чашки чая, шёпотом друг другу сокровенные тайны, и горе тому, кто подслушает их – пропадёт у него сон с этого дня и будет мучить его долго бессонница с кошмарами.

Сколько пролежал так Григорий, он не помнил, может быть, сутки, а может, меньше, но очнулся от непривычных звуков, где-то наверху, в еловых ветках кто-то тоненьким голоском пропищал:

– Смотри, вроде очнулся.

– Похоже на то!

Григорий посмотрел наверх и, ничего не понимая, прокричал в сторону, откуда шёл голос:

– Хорош смеяться, могли бы и помочь, – пытаясь привстать.

– Фу, какие ужасные звуки они издают!

– А воняет как от них, – продолжали наверху.

После некоторых усилий наконец он привстал, раздвинул ноги, пытаясь сохранить равновесие, стараясь не упасть, и стал искать глазами камень, чтобы кинуть в обидчика, не найдя ничего подходящего, запустил вверх сухой веткой, что лежала рядом.

– Ой, смотри, совсем сдурел, старый, – сказали, вылетая из веток, две синички.

– Я не старый, я ещё во цвете лет! – кричал он, тряся кулаком им вслед, и свалился в траву как подкошенный от неожиданной усталости. Теперь, лёжа на спине не двигаясь, Григорий смотрел в небо, как медленно плывут облака над головой, слышал, как плакала иволга вдалеке, второй день в поисках пропавшего супруга, пролетевший мимо дятел обозвал его долбоёбом, лежащим на траве, рядом каркала ворона:

– Он не мёртв?

– Мёртв, – вторила другая, – может, слетаем глаза поклюём?

– Дура, он двигается, ты что, не видишь?

– Бабушка рассказывала, а она была очень умной вороной, что у людей очень вкусные глаза, она их во время войны вдоволь наклевалась, вспоминала, что только это и ели, – со вздохом.

– Эй вы там! Не надо мне клевать глаза, они мне ещё нужны! – Вороны с шумом шарахнулись в сторону и, каркая, полетели к городу.

– Я же тебе говорила, что двигается, а ты глаза поклевать, дура несчастная.

Григорий сел на траву и стал потихоньку вспоминать, что с ним произошло. Он вспомнил гриб, который хотел сорвать, огромную ель, рядом с которой сидит, шишку, что упала на голову – дальше провал памяти, ничего. Он встал, нашёл проклятую шишку, захотел её поднять, но не смог, словно её приклеили. Он надел очки, нагнулся, стал внимательно её изучать, заметил, что маленькие орешки, которые были в шишке, уже пустили хорошие корни, и она намертво приросла к земле.

В пасмурном небе косяком летели журавли. Молодой вожак командным голосом во главе стаи подбадривал остальных:

– Не отставать, путь, может, и дальний, но стоит того, нас ждёт тепло и еда!