Повести разных лет

Б р о д и - И н е с. Не то слово. Я восхищен. Какой сарказм, какая ясная логика, какое сознание своей правоты! (Понизив голос.) Но вы же, могу сказать, публично высекли епископа. Правда, его грубый выпад против вашего дедушки заслуживал наказания…

Г у к е р. Преподобный Броди-Инес, оглянитесь назад!

В дверях зала стоит  е п и с к о п  О к с ф о р д с к и й. Не удостоив взглядом Броди-Инеса и холодно поклонившись Гексли, он проходит через комнату и выходит в противоположную дверь.

Л а й е л ь. Не придется ли вам, преподобный Броди-Инес, проститься со своей епархией?

Б р о д и - И н е с (смущен и обескуражен). Надеюсь, епископ не будет столь мелочен. Я, право, не хотел…

Г е к с л и (Гукеру). А что вы скажете, если через год епископ примирится с учением Чарлза Дарвина?

Г у к е р. Этого не может быть!

Г е к с л и. Вы плохо знаете дипломатов в рясе. Если учение Дарвина будет повсеместно побеждать, в чем я не сомневаюсь…

Б р о д и - И н е с. А знаете, я в этом тоже не сомневаюсь. Как раз я всегда говорил миссис Дарвин, да и самому Дарвину, и даже моей жене… К сожалению, моя жена иногда бывает удивительно нетерпима…

Г у к е р. Преподобный Броди-Инес, оглянитесь назад!

На пороге стоит  м - с  Б р о д и - И н е с. Она подходит к мужу и молча уводит его. После их ухода все смеются.

Г е к с л и. Бедный преподобный Броди-Инес!

Г у к е р. Он симпатичный, добрый человек. Он одержим мыслью всех примирить и со всеми согласиться. Прямая противоположность некоторым, не признающим даже очевидности. (Бросает косвенный взгляд на Лайеля.)

М у р р е й. Мистер Лайель, можно вас на два слова? (Отводит его в сторону.) Мистер Лайель, вы не забыли, что дома у вас лежит корректура вашей книги?

Л а й е л ь. Она лежит передо мной на столе.

М у р р е й. Когда за ней можно прислать?

Л а й е л ь. Подождите немного.

М у р р е й. Вы понимаете, задержка, естественно, удорожает стоимость набора.

Л а й е л ь. Поставьте ее на мой счет.

Г у к е р (к Гексли). Вы извините, дорогой Гексли, что я несколько сосредоточен. Я все еще нахожусь под впечатлением вашей речи. Мне хочется как можно точнее изложить ее Дарвину. Он будет вам очень признателен. В ряды его защитников вступил такой смелый воин!

Г е к с л и (мягко). Боюсь, что мы не совсем понимаем друг друга. По-вашему, я выступил, только желая защитить несправедливо обиженного Дарвина? Да учение Дарвина совсем не нуждается в защите. Оно само по себе такая большая сила, что перед ней в конце концов не устоит никто. Напротив, мы должны быть признательны Дарвину за то, что он вложил в наши руки такое могучее оружие духа. Он духовный отец целой программы действий, которую мы можем теперь осуществить. Я скажу больше: вся моя жизнь получила новое назначение с момента выхода его книги.

Муррей при упоминании о книге продвигается поближе.

Заново объяснить мир, природу, найти и увериться наконец, что нашел истину, — разве для этого не стоит жить и бороться?

Г у к е р. Гексли, я не могу выразить… Вы перевернули мне сердце! О, вы настоящий орел!

Г е к с л и (улыбается). Я давно уже точу клюв и когти, чтобы ринуться на упрямых быков и баранов.

Л а й е л ь. Говорят, у них очень густая шерсть. Вы не боитесь завязить когти?

Г е к с л и (пожав плечами). На следующей неделе я помещу большую статью в «Таймс» о книге Дарвина.

Л а й е л ь (с удивлением). В «Таймс»? Да вы хотите, как Одиссей, проехать мимо Циклопа под брюхом его самой крупной и любимой овцы?

Г е к с л и. Нет, я проеду верхом среди бела дня на королевском льве.

Л а й е л ь (неожиданно залившись простодушным стариковским смехом). Молодчина! Откуда у вас такая хватка?

Г е к с л и. Я вам уже сказал: с нами Дарвин.

Л а й е л ь. Бросьте вы трясти вашего Дарвина. Он сгорел бы от смущения, услышав, как вы без конца склоняете его имя.

Г е к с л и (невозмутимо). Хорошо, я скажу иначе. С нами истина.

Л а й е л ь. С вами? Именно с вами? А со мной ее нет?

Г е к с л и. С вами пока половина истины.

Лайель вскакивает, начинает искать свою шляпу, палку и устремляется к двери. Гукер растерянно встает с дивана. Муррей бежит за Лайелем.

М у р р е й. Мистер Лайель, одну минуту, мы забыли условиться, когда мне прислать за корректурой вашей книги.

Л а й е л ь (резко оборачивается). Какая корректура? Какой книги? Теперь есть только одна книга на всем свете — «Происхождение видов» Дарвина! (Уходит.)