Повседневная цивилистика

После этого по-новому должен обсуждаться другой вопрос: о чем стороны договорились применительно к новому объекту, если он новый, и применительно к старому, если он старый?

Начать нужно со второго. Договор аренды не может быть договором ни о реконструкции, ни об изменении вещи. Создание новой вещи он точно не может охватывать, так как аренда существует, лишь пока остается старая вещь. Значит, в той части, которая затрагивает снос павильона и строительство на его месте нового здания, арендных отношений, т. е. отношений по поводу пользования полученной вещью в соответствии с тем ее назначением, которое она имела в момент передачи, не было. Но смутную идею, что аренда в какой-то неопределенной части все же была, нужно было сохранить для того, чтобы снять тему притворной сделки и дать юридическое основание продолжавшемуся уже более 20 лет аккуратному внесению ответчиком арендной платы на счет истца.

Договор в неарендной части в таком случае становился договором о разрешении строиться на участке, принадлежавшем городу, и юридический эффект этого договора – получение участка под строительство по воле собственника, что исключает квалификацию строительства как самовольного (при соблюдении публичных норм градостроительного законодательства). Получив участок для целей собственного строительства, ответчик затем строил для себя. Такие действия в договорном опосредовании не нуждаются, а право собственности на построенное вытекает прямо из закона.

То, что строение – новая вещь, доказать было, конечно, нетрудно. Например, есть простейший тест: если вещь старая, то она не может называться другим словом. Никто не назовет строение павильоном. Всем понятно, что его нет. Но и здание в несколько этажей никак нельзя назвать фундаментом. Другое дело, что это доказывание оставалось последним рубежом для истца, и он всю свою энергию сосредоточил здесь. Соответственно, появилось и словосочетание – «реконструированный фундамент».

В своем выступлении я изложил все сжато, быстро, но так, чтобы было понятно и вытекало одно из другого. Даваемые Президиумом ВАС РФ 10 минут – достаточное время для изложения проблемы любой сложности. Понятно, что условием этого должен быть соответствующий уровень слушателей. Хотя я никогда не репетировал речи – может быть, из-за недостатка усердия, а может быть, зная, что заученный текст воспринимается хуже импровизации, – я все же мысленно примерял изложение к таймингу. Нередко решение задачи по отсеиванию второстепенного приобретало спортивный характер и составляло увлекательную часть выступления. Не помню, когда я не укладывался в регламент. Несколько раз заканчивал, имея в запасе две минуты. В этот раз заключительные слова прозвучали вместе с гонгом, что придало речи некоторый театральный эффект.

Начался допрос.

Допрос на Президиуме ВАС РФ можно отдаленно сравнить с английским cross-examination – с той поправкой, что ведут его судьи. Особенно острым он становится, когда выступление против определения о передаче дела в Президиум выглядит непустым.

Здесь у меня были два основных противника. Оба были и замечательными судьями, и хорошими людьми. Поэтому, не говоря уже о подобающей адвокату уважительности к судье, у меня не было и личных оснований обострять тон полемики. Но он обострялся сам собой.

Не раз и не два на убийственный вопрос, как это я считаю возможным допустить возникновение права собственности на арендованное имущество у арендатора, мне пришлось повторять ключевой тезис: это не аренда. Против этого сразу же возник столь же убийственный вопрос: если это не аренда, за что «Галика» платила и продолжает платить арендную плату?

Мой ответ был таков: русскому юристу трудно в это поверить, но швейцарская фирма не может не исполнять договор, каким бы нелепым он ни был, пока он формально не прекращен.

С точки зрения риторики – неплохо.

В юридическом плане приобретенное право собственности можно прекратить либо отказом от него, либо отчуждением. Больше никак, поскольку речь идет о поведении собственника. Иными словами, если одно лицо регистрирует за собой право собственности на имущество, но продолжает быть арендатором этого имущества, то сохранение аренды ни в каком смысле не может считаться отказом от возникшего права собственности.

В конечном счете никаких серьезных аргументов в пользу того, что договор не арендный, я не услыхал. На мой взгляд, их и не могло быть.

Разгоревшаяся дискуссия уже перетекла в обсуждение того, что это за строение. Версия истца (он выступал первым) – реконструированный фундамент – явно не находила сторонников среди судей.

Вдруг я услышал реплику, что это не офисное здание, как утверждает «Галика», а люкс-отель для сотрудников. Я промолчал (позже представители «Галики» это категорически отрицали в частной беседе), но подумал, какими странными мотивами часто двигаются теоретические дискуссии.

Определение было отклонено, решение об удовлетворении иска оставлено в силе.