Повседневная цивилистика

Преимущества владельца, в частности, состоят в том, что он может критиковать основания иска, не приводя собственных доказательств, поскольку отказ в иске сам по себе оставляет его владельцем и даже усиливает это владение, поскольку суд некоторым образом «проверил» его. Кроме того, ответчик может прибегнуть к возражению о пропуске срока исковой давности. В нашем деле позиция ответчика была особенно сильна потому, что он зарегистрировал свое право собственности. Когда город пытался оспорить запись, суд отказал, сославшись вполне обоснованно на то, что имеется спор о праве. Понятно, что истец периодически заявлял о сомнительном с точки зрения коррупционности поведении регистратора.

Эти заявления довольно часто встречаются в судах. Мне известно одно дело, в котором истец – администрация одного из подмосковных городов, заявив иск о сносе солидного производственного здания, каждый раз в день суда присылал телеграмму о том, что состав суда получил взятку. Состав суда срочно заменялся, иск удовлетворялся. И так во всех инстанциях. Довольно часто за такой тактикой стоит не борьба за соблюдение закона, а борьба за компетенцию, за право решать вопросы. Но и независимо от мотивов не слишком сильным представляется то государство, которое функционирует в условиях разделяемой им презумпции продажности.

Президиум ВАС РФ также часто слышал подобные заявления, но мог относиться к ним спокойно. Независимо от их убедительности Суд умел разобраться в юридической сути спора.

Основанием возникновения права собственности в данном случае могло быть только первоначальное, т. е. строительство здания.

Сейчас это основание предусмотрено п. 1 ст. 218 ГК РФ. В советском законодательстве такой нормы не было. Но уже в п. 1 ст. 7 Закона от 24 декабря 1990 г. № 443-I «О собственности в РСФСР» (один из первых рыночных законов горбачевской эпохи) говорилось, что гражданин или другое лицо, если иное не предусмотрено законом или договором, приобретают право собственности на вещи, созданные или существенно переработанные им. Общая позиция, стало быть, имела основание. Хотя истец и не углублялся до таких фундаментальных истин, но, во-первых, нужно было понять для себя всю теорию вопроса, а во-вторых, Президиум ВАС РФ – такой суд, в котором самая глубокая теория могла вдруг выйти на передний план, и нужно было быть готовым к этому.

Впрочем, согласно более ранней советской традиции не искать решения в общих нормах ГК стороны спорили о том, имелись ли в виду реконструкция (как подчеркивал истец), или капитальный ремонт, или же строительство и что означали эти термины в подзаконном советском законодательстве. Буквально в соглашениях говорилось о капитальном переоборудовании, капитальных строительных работах, а не о реконструкции. Но и термин «реконструкция» в момент заключения соглашения понимался как один из способов строительства новых зданий и сооружений (Совместное письмо Госплана СССР № НБ-36-Д, Госстроя СССР № 23-Д, Стройбанка СССР № 144, ЦСУ СССР № 6-14 от 8 мая 1984 г. «Об определении понятий нового строительства, расширения, реконструкции и технического перевооружения действующих предприятий», Ведомственные строительные нормы ВСН 58–88 (р) (утв. приказом Госкомархитектуры при Госстрое СССР от 23 ноября 1988 г. № 312)).

Однако, как мне кажется, это мало что значило, поскольку можно было легко убедиться, что город воспринимал то, что построено, как построенное в соответствии с тем, что об этом говорилось в договоре. Соответственно, суд должен был дать квалификацию построенного исходя из фактического результата, а не соглашения, предваряющего строительство (капитальный ремонт, реконструкцию).

Оставался вопрос, построено ли это законно.

На мой взгляд, взаимоотношения сторон некоторым образом могли бы быть описаны нормой ст. 271 и 272 ГК РФ как разрешение собственника участка построиться другому лицу на его участке. Норма, как я ее понимаю, переходного типа. Однако такую идею я все же отбросил. Во-первых, в течение всего спора ответчик ничего об этом не говорил. И хотя Президиум ВАС РФ умел на слух понять и принять новую идею, элемент непредсказуемости все равно оставался. Во-вторых, с формальной точки зрения норма ст. 271 и 272 была спорной, так как появилась через три года после окончания строительства. В конце концов нормы Градостроительного кодекса для целей застройки ее попросту вытеснили, и того применения, которое я имею в виду, она так и не получила.

Но здесь оставался простой и сильный довод: есть решение суда, что строение не является самовольным, значит, ссылки на незаконность строительства исключены. Но это означает и другое: здание должно кому-то принадлежать.