Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства

С другой стороны, мы непосредственно от самого Хмельницкого знаем, что Елена принимала самое активное участие в его судьбе – в момент, когда на Богдана обрушились все его несчастья. В своем письме к Потоцкому Богдан писал, что Чаплинский, «пьяница и безрассудный человек, тяжко обесчестил меня четырехдневным содержанием в тюрьме между заключенными злодеями, и если бы не Чаплинская, добродетельная и милосердная к гибнущим людям Естер[289], помогла мне в той тюремной неволе своими просьбами, и не знаю чтобы стало с моей головой от вражеских науськований Чаплинского»[290]. Этот документ, безусловно, доказывает, что какие-то далеко не равнодушные отношения все-таки объединяли Елену и Богдана еще до восстания. То, что она решилась защищать Богдана от собственного мужа, чья жестокость была хорошо известна, доказывает, что судьба чигиринского сотника была ей не безразлична. С другой стороны, слова Богдана весьма напоминают пылкие выражения влюбленного.

Соперничество за Елену между сотником и старостой, в какой бы форме оно не выражалось, явно имело место. И одним из первых поступков Хмельницкого после одержанных им побед под Желтыми Водами и Корсунем становится его романтический брак с Еленой. Свидетельства о том, что Хмельницкий женился на Елене, имеются еще от лета 1648 г. Так казаки из полка Кривоноса показывали, что Хмельницкий «после свадьбы с женою Чаплицкого он имел намерение идти в Прилуки»[291]. Львовский польский шляхтич С. Кушевич 22 июля 1648 года тоже писал, что Туган Бей стоит с войском в ожидании Хмельницкого «который на этих днях женился на некой Чаплицкой, шляхтянке, которая потеряла мужа в этой нынешней заварухе»[292].

Таким образом, мы можем уточнить, что свадьба имела место примерно в середине июля 1648 г. Под свадьбой здесь имеется в виду, видимо, гражданский обряд, распространенный тогда на Украине[293]. При этом Елена формально оставалась женой Чаплинского, с которым была обвенчана по католическому обряду. Об этом же годом позже, летом 1650 г. (но все равно еще задолго до смерти Елены!) в своем дневнике писал и венецианский посол А. Вимина, бывший в Чигирине и лично встречавшийся как с гетманом, так и с его женой. «В точности не умею сказать, какого взгляда держатся козаки относительно брака, и вынужден думать, что они признают развод или многоженство. Ибо между ними есть много таких, которые бросили своих безобразных и престарелых жен и обзавелись молодыми и красивыми… Гетман дал всем пример… ибо обвенчался с женою польского шляхтича Чаплинского, фаворита Александра Конецпольского, коронного хорунжаго, которые, как говорят, были причиною прошлых смут»[294].

Очень важным доказательством того, что именно соперничество за Елену было одним из поводов к началу восстания, является факт, что Хмельницкий постоянно домогался от польского правительства выдачи Чаплинского[295]. Это продолжалось вплоть до 1650 г.[296], но уже во время Белоцерковских переговоров осени 1651 г. речь об этом не шла. Не упоминал Хмельницкий о Чаплинском и позднее, в 1657 г., когда поляки искали пути примирения с гетманом. Между тем Чаплинский был жив и в 1663 г., участвуя в походе поляков против Левобережной Украины[297]. Так что все-таки именно после смерти Елены выдача Чаплинского перестала быть важной для Богдана. Вероятно, домогаясь от короля головы Чаплинского, гетмана больше всего заботило сделать Елену вдовой по католическому обряду. И прав был польский историк А. Ролле, написав, что после смерти Елены «Чаплинский мог вздохнуть свободно».

Роман Хельницкого явно вызывал неодобрение многих – и далеко не только поляков. От польского комиссара В. Мясковского мы знаем, что их не захотел обвенчать киевский митрополит[298]. Впрочем, хорошо известно, что С. Коссов вообще весьма прохладно относился как к самому Богдану, так и к его восстанию.

Сохранились замечательные подробности венчания Хмельницкого, совершенного Константинопольским патриархом Паисием. «Тут же он обвенчал его (Хмельницкого – Т. Т.) с прелюбодейкою, женой Чаплинского, заочно, так как она была в то время в Чигирине»[299]. Почему бракосочетание состоялось в такой спешке? Вероятно, на нем в первую очередь настоял Паисий, который желал превратить Хмельницкого в лидера православного движения и чей нравственный облик должен был соответствовать этому высокому призванию. Отказ киевского митрополита венчать Богдана и необходимость скорейшего отъезда Паисия в Москву, видимо, не позволяли ждать, пока невеста приедет из Чигирина. Сам факт заочного венчания был весьма распространен среди венценосных особ на Западе[300]. Среди православных вспоминается только заочное обручение Марины Мнишек, хотя, вероятно, греческие иерархи тоже допускали такую форму в исключительных случаях.