Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства

Свидетельство монаха Павла доказывает, что Хмельницкий не был в Чигирине (или Субботове), когда совершалась казнь. Он был в таборе, а казнь, скорее всего, осуществлял Тимош – его имя в том или ином контексте встречается во всех описаниях гибели Елены. В этом смысле ближе к истине похоже описание И. Ерлича, участника событий, но писавшего свой дневник позже. «В том же году Гетман Запорожский Хмельницкий жену свою приказал повесить, которая самасемь была повешана по приказанию и писанию его к сыну Тимофею с дороги, когда шел с войском против Короля его милости под Берестечко, которая была раньше за Чаплинским»[310]. Это подтверждает и письмо неизвестного поляка из обоза: «Тимофей повесил жену Хмельницкого…»[311]. Таким образом, становится ясно, что Тимош, воспользовавшись отсутствием отца и зная его взрывной характер, обвинил Елену, основываясь на факте хищения золота и показаний дворецкого, данных под пыткой (!). Богдан в порыве гнева и ревности приказал казнить жену, что Тимош и поспешил сделать, хотя всем в его окружении было известно, что обычно наутро гетман отменял подобные распоряжения. В аналогичных случаях за приговоренных, как мы видели выше, часто вступалась та же Елена. На этот раз вступиться за саму «Есфирь» было некому.

Что касается вопроса, насколько верны были обвинения Тимоша – мы этого, вероятно, никогда не узнаем. Учитывая характер Хмельницкого, можно усомниться, что хищение золота могло быть огромным преступлением в его глазах – да и вряд ли избалованной любимице-жене нужно было красть бочонки. С другой стороны – показания под пыткой обвиненного в краже поляка вряд ли можно рассматривать как серьезные обвинения, достойные доверия. Интересно, что в те же дни июня 1651 года бытовала и другая версия. Ее приводят два поляка: ксендз Рожевский и пан Кшицкий, оба находившиеся в лагере под Сокалем. Со слов пленного казака, Хмельницкий приказал свою жену повесить. «По лагерю ходят слухи, что причиной этого были перехваченные письма к ней от Чаплинского о том, чтобы сокровища спрятала, а самого Хмеля отравила…»[312]. Именно эта версия попытки отравления Хмеля почему-то стала наиболее популярной в научно-популярной и художественной литературе. Между тем, как могла Елена пытаться «травить» Богдана в момент, когда тот уехал в поход – и почему она не делала этого на протяжении трех лет их совместной жизни? Почему поляки ехидничали и веселились по поводу ее гибели, вместо того чтобы горевать из-за срыва убийств их злейшего врага Хмельницкого? И как вообще могли сочетаться флирт с «часовщиком» и попытки действовать по указке бывшего и явно нелюбимого мужа Чаплинского в угоду полякам, к которым, как мы видели выше, Елена никакой расположенности не питала?

Итак, воспользовавшись моментом и не пытаясь найти серьезные доказательства, Тимош обвинил ненавистную мачеху, прекрасно зная, как может среагировать на измену его вспыльчивый отец. Он же и поспешил привести приговор в исполнение, пока Богдан не протрезвел и не передумал. Когда гетман узнал, что Елена погибла, он «впал в тоску». Тяжесть утраты была настолько велика, что Хмельницкий постоянно пил на протяжении всего похода вплоть до самой битвы под Берестечко. Польские источники утверждают, что Богдан лежал мертвецки пьяный в момент, когда к казакам прибыл для соединения хан, и что именно этот факт сыграл свою негативную роль в отношении Ислама Гирея к походу вообще и к Хмельникому в частности[313]. В любом случае, гибель женщины, которая стала символом победы, одержанной Хмельницким над поляками, его вдохновительницей – не могла не поразить Богдана, ведь в те времена суеверия были очень сильны в среде казаков. И свою роль в крахе берестечской кампании 1651 г. личная трагедия гетмана, безусловно, сыграла, равно как и в свое время соперничество за чигиринскую красавицу двух еще малоизвестных пожилых людей – Чаплинского и Хмельницкого, стало поводом к национальному восстанию.

Елена так и останется для потомков загадочной красавицей, не только вызывавшей страсть великих людей, но и оказывавшей немалое влияние на ход судьбоносных событий в истории Украины.

Вероятно, не меньшую роль в истории Украины играли личные отношения со своей женой другого гетмана – Петра Дорошенко. Хорошо известен эпизод, относящийся к 1668 г., когда в минуту наивысшего апогея своей власти объединились под его булавой Левобережная и Правобережная Украина. Тогда Дорошенко бросил все, и умчался в Чигирин, получив известие о неверности своей жены Люды. В результате казаки избрали нового Левобережного гетмана – Д. Многогрешного. Украина снова раскололась, и, в конечном счете, Дорошенко потерял власть и на Правобережье.