Повседневная жизнь Москвы. Московский городовой, или Очерки уличной жизни

Во время движения экипажей по самым бойким улицам города лошади вообще не пугались движения и лишь некоторые обнаружили легкое беспокойство. Ввиду всего вышеизложенного нижеподписавшиеся пришли к заключению, что введение экипажей с бензино-моторами устройства, подобно вышеописанному, может быть допущено, как не представляющее опасности — по всем улицам столицы, при том, конечно, условии, чтобы к управлению ими допускались лица, вполне знакомые с этим управлением. При этом, однако же, представляется желательным, чтобы разрешение движения этих экипажей по городу последовало бы лишь с наступлением летнего времени года, дабы в течение этого времени, когда движение в городе наименьшее, кучера и извозчики могли бы освоиться с движением по улицам механических экипажей»[72].

После того как Шпан 19 октября 1896 г. подал повторное прошение, 25 ноября из канцелярии московского генерал-губернатора поступило распоряжение обер-полицмейстеру: «…ускорить по возможности исполнением»[73]. В ответ на это «ускорение» 7 января 1897 г. Шпан сообщил полиции — «…экипажей, снабженных керосиновыми двигателями фирмы Бенц и К° в Мангейме», у него больше нет:

«Имев значительные расходы по выписке и содержание первых экипажей и не пользовавшись между тем ими, я решил выписать вновь эти экипажи в том случае, если мне будет разрешена езда на них по городу и окрестностям Москвы»[74].

Ознакомившись с посланием купца, обер-полицмейстер Трепов с чистой совестью рапортовал генерал-губернатору: Шпан не представил экипажи для осмотра, поэтому выдать ему разрешение не представляется возможным[75]. Тем временем бюрократическая машина продолжала работу, и 7 февраля из Петербурга пришло новое сообщение по поводу «экипажей с бензино-моторами»: «…движение таковых по городу вновь допущено лишь одному частному лицу, исключительно для личного пользования, причем этот способ передвижения пока затруднений и опасности для пешеходов не вызвал.

Вследствие сего, признавая возможным разрешить Шпану временно, в виде опыта, езду по городу Москве и ее окрестностям в одном экипаже, снабженном бензиновым двигателем такого же типа, как допущенные в Санкт-Петербурге, с тем, чтобы полицией с течением времени было выяснено, не причиняет ли езда в подобных экипажах по тесным и многолюдным улицам г. Москвы каких-либо неудобств для пешеходов»[76].

Экипаж с бензиновым двигателем Даймлера.

Поскольку купец Шпан сошел с дистанции, то место первопроходца занял губернский секретарь Павел Николаевич Лесли. Принадлежавший ему автомобиль был испытан специальной технической комиссией и 25 апреля 1897 г. получил от нее положительный отзыв: «…экипаж по виду своему схож с коляской типа «Виктория» с высоким сиденьем и назначен для четырех человек. Приводится в действие бензиновым одноцилиндровым двигателем, работающим беспрерывно.

При опыте езды на упомянутом экипаже по улицам замечалось беспокойство некоторых лошадей, но большинство оставалось спокойным»[77].

Единственное, что рекомендовала комиссия — заменить сигнальный рожок звонком. В остальном экипаж был допущен для поездок по улицам Москвы, но «…с тем, чтобы управление экипажем производилось самим владельцем»[78].

Автомобиль фирмы «Пежо».

Обер-полицмейстер Трепов, представив 5 мая заключение комиссии генерал-губернатору, отразил в рапорте свое мнение: «…к удовлетворению ходатайства Лесли препятствий не встречается; при этом считаю своим долгом почтительнейше присовокупить, что требование Комиссии, изложенное в акте, относительно сигнального рожка, находящегося на экипаже, звонком, я полагал бы не предъявлять просителю, так сигнальный рожок для предупреждения публики представляется, по моему мнению, удобнее звонка»[79].

Спустя семь лет, 10 апреля 1904 г., городская Дума утвердила обязательное постановление «О порядке движения по г. Москве автоматических экипажей (автомобилей)». Его принятие проходило в жарких спорах: некоторые гласные высказывали опасения, что автомобильное движение на узких московских улицах приведет к трагическим последствиям.

«Мы, москвичи, постоянно ссылаемся на страшную тесноту улиц и движения, — встал на защиту автомобиля гласный А. И. Геннерт, — а между тем в других городах, например в Лондоне, на таких улицах, как Pele-Mele, где люди переходят с одной стороны улицы на другую, как переходили евреи через Чермное море, где густая масса экипажей, автомобили и велосипеды могут ездить. Дело не в этом, а в том, что там требуют от каждого будущего кучера умения ездить, чего нет в Москве, и на тесноту движения ссылаться нечего.