Повседневная жизнь советских писателей от оттепели до перестройки

Вдова Юрия Трифонова подтверждает существовавшую тогда форму обмена: вы нам мемуары Брежнева, а мы вам – романы Трифонова, Рыбакова, Абрамова. Ольга Романовна вспоминает, как они с Юрием Валентиновичем принимали в Москве «лукавого японского бизнесмена. Он издал книгу Брежнева в количестве пятидесяти или ста экземпляров, но тираж указал астрономический и за это получил от ВААПа права на Трифонова и (по совету Ю. В.) на Абрамова, а также почему-то право вывозить какие-то отходы деревообрабатывающей промышленности из Находки. Очень умелый человек. Забавный. Очень ценил Ю. В. и его творчество, особенно “Дом на набережной”. На вопрос: почему именно “Дом на набережной”? – ответил честно: “Потому что я – Глебов!”»{520}. Про отходы – занятная подробность.

Авторские права на творения писателя Брежнева куда только не продавали. В глазах Запада это было своего рода «советской экзотикой». Однажды одному из издателей – Роберту Максвеллу – организовали встречу с Леонидом Ильичом. Он испытывал горячее желание лично вручить «борцу за мир во всем мире» сигнальный экземпляр «Малой Земли» на английском языке. Самое смешное произошло в кабинете Брежнева. Указывая на свои (!!!) книги, Леонид Ильич ни с того ни сего отчебучил: «Вот как ваши книги у нас издают!» Надо ли говорить, что в этот момент издатель превратился в персонажа гоголевской комедии «Ревизор», в так называемой «немой сцене». Дальше было еще смешнее:

«Брежнев снова поднялся, теперь уже оторвав руки от стола, и двинулся к ближайшей стене, где… висел его чуть ли не в натуральный рост цветной фотопортрет – в мундире маршала и с грудью, увешанной от шеи до чресел звездами и орденами, среди которых выделялся орден Победы.

– Воо! – сказал хозяин кабинета, округлив губы, и рукой обвел по картинке все это богатство. – Во сколько! – добавил он для ясности»{521}.

Поскольку у Максвелла с собой орденов не было, аудиенция логично подошла к концу.

Лет через десять после описанной исторической встречи сочинения Леонида Ильича Брежнева уже изымали из библиотек (что когда-то проделывали с книгами исключенных из своего союза писателями). Хорошо помню, как в библиотеке пионерского лагеря старенькая библиотекарша Мария Ивановна под честное слово «никому не говорить» показала мне секретную полку, где был спрятан восьмитомник генсека – в бело-зеленой суперобложке. Дабы остаться незамеченными, книжки мало того что стояли перевернутыми вверх ногами, так еще и переплетом к стенке (кстати, очень символично: к стенке!). Чтобы никто не догадался.

Брежневские писания, сочиненные совсем другими авторами, прятали, зато, наконец, в 1987 году напечатали роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», ждущий издания уже лет двадцать. В гонку с препятствиями превратилось и международное признание этой главной книги перестройки. Рыбаков передал рукопись на Запад еще раньше, но издавать там не спешил, считая что «“Детей Арбата” надо издать прежде всего у себя, в СССР, только так я смогу участвовать в преобразовании страны»{522}, – объяснял он свою позицию. Выезжая на Запад, при любой возможности в интервью и выступлениях Рыбаков говорил о том, что такой роман им написан и ждет своего издания. В итоге книга вышла как яичко к Христову дню. «Дети Арбата» были изданы более чем в пятидесяти странах мира.

Каким образом советские писатели получали гонорары за изданные за рубежом книги? Это можно было сделать рублями, но лучше чеками или сертификатами, которые отоваривали в специализированных магазинах «Березка», «Каштан», «Ивушка» и прочих (названия зависели от столицы союзной республики, где проживал писатель). В одной лишь Москве «Березок» насчитывалось порядка пятнадцати. Проросли «Березки» в середине 1960-х годов, когда число советских граждан, выезжавших работать за рубеж, существенно выросло. Обратно на родину они привозили зарплату в валюте, которую обязаны были обменивать на чеки Внешпосылторга. По этим чекам в «Березке» продавали все, что душе угодно: и вкусный дефицит, и заграничную одежду, и бытовую технику, и автомобили.