Повседневная жизнь советских писателей от оттепели до перестройки

А вот Александр Исаевич Солженицын пришел в литфондовскую поликлинику лично, вскоре после его исключения из Союза писателей. К Крелину прибежал главврач Гиллер с извечным российским вопросом: «Что делать?» Но ведь доктор обязан помочь в любой ситуации. Оказалось, что Александр Исаевич пришел не просто так, а проверить, как отнесется к этому начальство.

Если у советских людей хорошим тоном считалось отблагодарить знакомого участкового врача шоколадкой, то писатели, что вполне естественно, дарили медикам свои книги с автографами. Так что некоторые доктора литфондовской поликлиники собрали неплохую библиотеку из книг с дарственными надписями. Лет 20 назад, когда в Москве еще было полно букинистических магазинов, в одном из них я обнаружил кучу таких книг – все они были ранее подарены одному и тому же человеку. Как выяснилось, он долгое время трудился в литфондовской поликлинике то ли окулистом, то ли лором. Но скорее всего окулистом, так как в одной из книг было написано:

«Моему дорогому доктору,

благодаря которому мой взгляд на окружение стал еще более резким».

Хотя прилагательное «резкий» может иметь и другое толкование…

А окулист (или, как назвал его один из героев этой главы, «глазник») превратился в самого популярного врача у писателей. Это понятно: многолетний процесс сочинительства, будь то стихов или прозы, связан с напряжением глазных мышц, что нередко приводит к необходимости носить очки. Александр Гладков 27 июля 1960 года отметил в дневнике: «Утром еду в амбулаторию Литфонда к окулистке, чтобы получить новые рецепты для очков (я потерял свои лучшие очки на днях, купаясь в Оке в Тарусе). Покупаю очки в аптеке на Ленингр. шоссе»{179}.

Как мы уже поняли, отношения между пациентами и врачами были здесь особыми. Врачи не только лечили, но и порой любили прикрепленных писателей. 13 сентября 1968 года Юрий Нагибин записал в дневнике: «В поликлинике Литфонда почти со дня основания работала старшей медицинской сестрой О. А. Га-на. Она была стройной, с прекрасными ногами, которые при ходьбе ставила по-балетному – носки врозь… Держалась она прямо и строго, как классная дама, вся ее повадка, исполненная достоинства, исключала малейшую фамильярность… Поэтому я был несказанно удивлен, когда на другой день после гибели Урбанского она позвонила мне по телефону и, рыдая, обвинила в его смерти. Ей хотелось знать подробности. Я сказал, что готов сообщить ей всё, что знаю. Она пришла на поминки не одна… Я не сразу заметил, что она вдрызг пьяна. Мой жалкий лепет о причинах гибели Урбанского она не захотела слушать. “Погубить Женю… такого замечательного, красивого, доброго парня!..” И она рыдала все безутешнее, а затем впилась мне зубами в голую по локоть руку и выхватила кусок мяса. Я с трудом скрутил ее и уложил на кровать. Все еще рыдая и выхлопывая изо рта розовые от моей крови пузыри, она предложила мне себя, назвав все своими именами поистине с библейской простотой. Ее ничуть не смущало, что за дверью шли поминки»{180}.

Ну а что здесь такого? Живое – к живым, мертвое – к мертвым. Нагибину давно нужно было бы привыкнуть к странным порядкам, заведенным еще в старом в ЦДЛ: утром в Дубовом зале ресторана выставляли гроб с покойником, а вечером там же звенели вилками и чокались бокалами.

А старшая медсестра потом еще не раз привечала Юрия Марковича, так, когда он брал медицинскую справку для поездки в Судан, она вдруг попросила у него привезти в качестве сувенира маленького крокодильчика. Нагибин исполнил просьбу, насколько это было возможно, купив ей кошелек из крокодиловой кожи.

Каким ярким человеком был Юрий Маркович, сколько деталей писательской повседневности отражено в его дневнике! Правда, не все коллеги были в свое время рады их публикации. В какой бы день ни записал Нагибин свои мысли и все произошедшее с ним, всегда это описано со вкусом, столь ему присущим. Вот и в этой записи полувековой давности много деталей. И про морально-нравственный облик старшей медсестры, и про Судан, в который без справки ни-ни! Куда только не забрасывала судьба советского писателя… И про фильм «Директор», сценарий к которому написал Юрий Маркович. На съемках этой картины трагически погиб замечательный актер Евгений Урбанский.