Поздняя греческая проза

24. Салассу удалось бежать, но он совсем ослабел и как-то ночью возвратился в Рим, когда казалось, что опасность уже уменьшилась. Так как его дом был продан, то Саласса узнал лишь привратник, проданный вместе с домом; он принял бывшего хозяина в свое жилище, обещав укрыть его и по мере своих возможностей давать пропитание. Саласс поручил ему вызвать жену из ее дома. Жена Саласса притворилась, будто полна желания видеть мужа, но сказала, что боится прийти ночью, — как бы служанки чего не заподозрили! — и поэтому придет днем. Когда наступил день, она отправилась за убийцами, но замешкалась, и привратник пошел за ней в ее дом. После ухода привратника Саласс, боясь засады, поднялся на крышу и стал оттуда наблюдать. Увидев, что не привратник, а жена ведет убийц, он бросился с крыши. Фульвий спрятался в доме своей служанки, которая раньше была его наложницей, а затем получила свободу и приданое; несмотря на такие благодеяния, она пошла на предательство из-за ревности к той женщине, с которой Фульвий сочетался законным браком. Этих образцов порочных жен, вероятно, достаточно.

25. Самнит Стаций, оказавший самнитам много услуг во время союзнической войны, за свои подвиги, богатство и родовитость был зачислен в сенаторское сословие уже на восьмидесятом году жизни. Приговоренный к смерти из-за богатства, которым он обладал, Стаций открыл свой дом и предоставил народу и рабам выносить из него что угодно, а некоторые вещи и сам выбрасывал на улицу. Когда дом опустел, Стаций запер и поджег его и погиб сам, а пожар истребил многие кварталы города. Капитон через полуоткрытые двери убивал вторгавшихся одного за другим. Наг конец много людей разом бросились вперед и убили того, кто сам умертвил многих. Ветулин в окрестностях Регия[184] собрал большой отряд из проскрибированных лиц, которые бежали вместе с ним, а также из жителей восемнадцати городов, возмущенных тем, что их предназначили в награду воинам за победу. Итак, объединив их всех, Ветулин уничтожал шнырявших повсюду центурионов. Даже, когда против него были посланы превосходящие силы, он не отступился от начатого дела, а уплыл в Сицилию к управлявшему ею Помпею[185], который предоставил убежище беглецам. После этого он храбро продолжал борьбу, пока не был разбит в нескольких сражениях. Он отослал своего сына с остальными проскрибированными на корабле в Мессену[186], а сам, увидев, что корабль уже отчалил, бросился в гущу врагов и был убит.

26. Назон, которого предал вольноотпущенник, бывший его любовником, выхватил у одного из воинов меч, но убил одного лишь предателя и сдался убийцам. Один преданный раб оставил своего господина сидеть на холме, а сам отправился к морю, чтобы нанять корабль. Возвращаясь, он увидел, что его господина убивают. Когда тот уже испускал дух, раб громко закричал: — Подожди немного, господин! — и тут же, напав на центуриона, убил его. Затем, сказав господину: — Ты отомщен!-он покончил с собой. Левкий, поручив двум самым верным вольноотпущенникам нести золото к морю, отправился следом, но они убежали, а Левкий вернулся и, совсем пав духом, предал себя в руки убийц. Лабиен, который во времена проскрипций Суллы многих задержал и погубил, решил, что он будет покрыт позором, если теперь не перенесет мужественно такую же участь, которую когда-то уготовал другим. Он сел перед своим домом в кресло и стал ожидать убийц. Цестий скрылся в деревне у любивших его рабов, но когда увидел рыскающих центурионов с оружием и головами убитых, не смог дольше вынести страха и велел рабам разжечь костер, чтобы можно было сказать, будто хоронят умершего Цестия. Когда они, не подозревая хитрости, сделали это, Цестий бросился в огонь. Апоний скрывался в безопасном месте, но, не вытерпев голода, сам обрек себя на смерть. Еще кто-то нарочно сел на видном месте, но убийцы медлили, и он повесился у всех на глазах.

27. Луций, зять тогдашнего консула Азиния, бежал морем, но не выдержал зимней непогоды и бросился в пучину. Сисипий, убегая от погони, кричал, что он не проскрибирован и что против него строят козни, зарясь на его деньги. Тогда его подвели к спискам и велели прочесть свое имя, и пока он читал, его убили. Эмилий, не зная, что он внесен в список, и видя, как другого преследуют, спросил центуриона, кто этот проскрибирован-ный. Центурион, узнав Эмилия, ответил: — Ты, а также этот человек, — и убил обоих. Циллон и Деций, выходя из курии, услышали, что их имена внесены в проскрипционные списки, и, прежде чем кто-либо напал на них, потеряв голову побежали за ворота; само бегство выдало их шедшим навстречу центурионам.