Поздняя греческая проза

97. Поэтому разве не бессмысленно, следуя мнению одного из поэтов, восторгаться богатством и стремиться обладать им?[39] Он говорит, что величайшим благом, получаемым от богатства, является возможность делать подарки гостям, и если к тебе в дом пожалуют люди, привыкшие к роскоши, принять их и поднести им такие дары, какие им более всего будут по сердцу. (98.) Мы приводим здесь мнение поэтов не для того, чтобы их оспаривать, и не потому, чтобы мы завидовали славе, которую они стяжали своими творениями и своей мудростью; не из честолюбия стараемся мы опровергнуть их, а потому, что именно от них, как мы полагаем, можно узнать, что думает толпа о богатстве и о прочих предметах, которыми она восхищается, а также узнать, какие столь великие блага, по ее мнению, проистекают для людей из обладания каждым из этих предметов; (99.) всякому ясно, — если бы поэзия не выражала чувств, свойственных людям, и но высказывала их мнений, то люди не любили бы поэтов так горячо и не восхваляли бы их как мудрых и доблестных провозвестников истины. (100.) Каждому человеку в отдельности, в личной беседе, разумеется, нельзя доказать ошибочность его мнения, нельзя и задавать каждому по одиночке вопросы: "Почему ты, друг, так боишься бедности и так высоко ценишь богатство, и что ты надеешься выиграть от того, что, например, вдруг разбогатеешь или станешь купцом, а может быть, даже царем?" Это было бы бесцельно, да и невыполнимо. (101.) Поэтому, давайте, обратимся к тем, кого люди считают своими наставниками и прорицателями, — к поэтам; у них мы найдем ясно выраженные и изложенные в стихотворной форме мнения толпы. Мы полагаем, что таким образом мы не уклонимся от нашей цели: (102.) так обычно поступали и многие более мудрые, чем мы.

Те слова Эврипида, о которых была речь, оспаривал один из наилучших философов[40] — его уж, конечно, никто не обвинит в пустом честолюбии; не соглашался он и с тем, что говорил о богатстве Софокл;[41] первому он возражал кратко, Софоклу — более подробно, но все же не так, как мы; ведь он не выступал с речью без подготовки и не пользовался свободой, предоставленной оратору, а писал книги.

103. О жизни земледельца, охотника и пастуха мной сказано довольно, пожалуй даже больше, чем следовало; но нам хотелось каким-либо способом показать, что бедность не является непреодолимым препятствием к тому, чтобы вести жизнь, достойную свободного человека, желающего работать своими руками; напротив, она побуждает его к труду и к деятельности, гораздо более честной и полезной, более соответствующей природе, чем те дела, на которые обычно богатство толкает большинство людей. (104.) Давайте же теперь посмотрим, как живут и что делают бедняки в больших и малых городах, и подумаем, при каком образе жизни и при каких занятиях они могли бы жить неплохо, ничуть не хуже тех, кто дает деньги в рост, сильно наживаясь на этом и ловко разбираясь в подсчете дней и месяцев, не хуже и тех, у кого есть огромные дома, корабли и бесчисленные рабы.

105. Бедным людям, правда, иногда трудно найти в городах работу, и им приходится искать добавочных заработков вне города, потому что они должны платить за наем жилья и покупать себе все — не только одежду, хозяйственную утварь и хлеб, но даже дрова для ежедневной топки, хворост, сухие листья и всякую прочую мелочь; они вынуждены всё приобретать за деньги, все, кроме воды: (106.) ведь все вещи находятся под замком, и нет ничего, что было бы открыто для общего обозрения, кроме множества Дорогих вещей, выставленных на продажу. Людям, не имеющим никакого иного имущества, кроме собственного тела, действительно трудно выдержать такого рода жизнь, тем более что мы не предлагаем им никакого подходящего занятия и не указываем им, откуда они могли бы извлечь средства к жизни. (107.) Итак, мы, пожалуй, вынуждены прийти к выводу, что следует изгонять из города этих добропорядочных неимущих, чтобы города, как говорит Гомер, стали "благоустроенными" и были населены только состоятельными людьми; внутрь городских стен мы, как видно, ни одного свободного работника впускать не будем^ Но что же нам, однако, с ними делать? Расселить их по стране, как, говорят, были рассеяны по всей Аттике афиняне в древнейшие времена, да и позже, во время тирании Писистрата? (108.) Такой образ жизни оказался небесполезным для афинян, и благодаря ему выросло поколение достойных граждан, гораздо более доблестное и разумное, чем то, которое впоследствии находило себе пропитание в городе, — завсегдатаи народного собрания и судов, писцы, одним словом, толпа бездельников и разного подлого люда. Хотя не было бы никакой беды, если все они в конце концов стали бы деревенскими жителями, однако я все же думаю, что и в городе им удастся найти себе пропитание.