Поздняя греческая проза

10. Одиссей. Значит, ты, Грилл, изменил свое мнение и теперь полагаешь, что овца и осел наделены рассудком?!

Грилл. Все убеждает меня, милейший Одиссей, в том, что животные не лишены разума и понятливости. Ведь как одно дерево не в большей и пе в меньшей мере неодушевленно, чем другое, а все одинаково бесчувственны, ибо не имеют души, так же обстояло бы дело и в животном мире, где одно животное не должно было бы разумом и понятливостью уступать другому, если бы они не были в разной степени, одно больше, другое меньше, наделены рассудком. Прими во внимание, что глупость и тупоумие одних выясняются вследствие коварства и хитрости других; если сравнить лисицу, волка и пчелу с ослом и овцой, это будет равносильно сравнению тебя с Полифемом или твоего деда Автолика[146] с коринфянином Гомером. Я не думаю, правда, что разница в способности рассуждать, мыслить и запоминать у одного животного, сравнительно с другим, столь же велика, как у людей, сравнительно друг с другом.

Одиссей. Смотри, Грилл, не слишком ли смело приписывать разум тем, у кого отсутствует понятие о божестве.

Грилл. Значит, нельзя сказать, Одиссей, что ты, столь мудрый и рассудительный муж — потомок Сизифа?[147]

«Письма Хиона из Гераклеи»

(вторая половина I в.)

Неизвестный автор "Писем" был искусным ритором, хорошо знакомым с философией Платона. Можно предполагать, что "Письма" в иносказательной форме содержали критику жестокой политики императора Домициана. В основе этой повести в письмах лежит реальный факт: Хион из Гераклеи, ученик Платона, вместе с несколькими другими заговорщиками убил в 353-352 гг. до н. э. тирана города Гераклеи Клеарха.

Письмо 1

Хион шлет привет Матриду.

Я уже третий день находился близ Византия, когда Лисид передал мне письмо, в котором ты рассказываешь, как сокрушаешься ты сам и все наши домочадцы. Человек иного, чем я, склада упомянул бы, вероятно, обо всем, что может послужить тебе утешением, перечислил бы все выгоды и надежды, какие я возлагаю на это путешествие, и привел бы твой дух в противоположное скорби спокойное состояние. Я же полагаю, что к этому вы придете сами; пусть доблесть, которую я чаю обрести, будет вознаграждена тем, что я сделал своих родителей подлинно счастливыми и они не просто черпали усладу в заботах обо мне или наслаждались безмятежным счастьем. Лучше покажите мне, как участнику состязания, большую награду, чтобы я, стремясь к ней, стал сильным борцом. Так именно настрой свой дух, отец, и утешай мать, раз уж суждено ей нуждаться в утешении, а тебе его доставлять.

Письмо 2

Ему же.

Фрасон отправляется по торговым делам в Понт. Он честнее, чем можно предположить по его образу жизни. Живя здесь, в Византии, я чувствую к нему благодарность: когда я пожелал осмотреть достопримечательности, он не только стал моим проводником, но и позаботился обо всем, чтобы наше путешествие не оказалось обременительным или похожим на погоню за зверем, но было приятным; он раздобыл для этого повозки и прочее снаряжение. Теперь, когда он плывет в наши края, я счел нужным дать ему с собой это письмо, чтобы и он встретил у вас хороший прием. Осматривать он, вероятно, ничего не захочет, так как участвовал в свое время в понтийском походе, а у себя в доме ты, конечно, примешь его с обычным своим гостеприимством.

Я собираюсь в путь, но ветер мне пока не благоприятствует.

Письмо 3

Ему же.