Поздний сталинизм: Эстетика политики. Том 1

В своей статье профессор Мелконян пишет, что в маленьком музее при его кафедре хирургии была банка с содержащимися в формалине пузырями эхинококка, извлеченными им при операции из большеберцовой кости больного. Эту банку с пузырями он в течение многих лет демонстрировал студентам на лекциях, и в течение многих лет пузыри сохраняли свой обычный вид. Однажды, готовясь к лекции, он извлек из шкафа эту банку и увидел, что пузырей там нет и, вместо прозрачного раствора формалина, в ней содержится грязного вида бурая, подозрительная жидкость со скверным запахом, с погруженными в нее костями. Сперва он решил, что это, как он пишет, чье-то «озорничество» (!), но затем в голове его мелькнула мысль, что вдруг это не «озорничество», а эксперимент, который ставит природа, и мимо него проходить нельзя. Он извлек из банки кости разных размеров, обычного вида и оставил банку с жидкостью в шкафу. На другой день, заглянув в банку, он снова увидел в ней такие же кости. Его подозрение о природном эксперименте усилилось, и для подтверждения его он снова извлек кости, поместил банку, не меняя жидкости, в сейф, чтобы исключить «озорничество». Результат был тот же. Тогда он окончательно убедился, что перед ним явление природы, которому он в своей статье дает следующее объяснение. При удалении пузырей эхинококка из кости вместе с пузырями в банку попали частицы кости. Формалин не окончательно лишил их жизненных свойств, которые пробудились спустя несколько лет и выразились в росте этих костей[1069].

В этой истории Рапопорт увидел только «бред, который солидный журнал опубликовал с призывом к читателям присылать в журнал материалы подобных наблюдений ввиду их большого научного интереса», добавив к этой истории рассказ о том, что сам редактор журнала Студитский прославился сенсационным исследованием: он извлекал у животного прямую мышцу бедра из ее ложа и превращал ее в кашицеобразную массу. Этой массой он заполнял затем освободившееся ложе. Спустя некоторое время на месте этой массы образовалась нормально сформированная и функционирующая мышца. За эту работу ему и его сотруднице А. Р. Стригановой была присуждена Сталинская премия[1070].

Удивителен, однако, не столько факт присуждения Сталинской премии, сколько то обстоятельство, что она была присуждена за научные достижения, а не за достижения в области литературы и искусства. Дело в том, что Александр Студитский был не только ученым – доктором биологических наук, профессором, заведующим кафедрой МГУ и ряда лабораторий АН СССР, а также редактором академического журнала. Он был еще и пропагандистом – автором яркого фельетона «Мухолюбы-человеконенавистники» в журнале «Огонек»[1071], снабженного карикатурами Бориса Ефимова, изображавшего генетиков куклуксклановцами, фашистами и военными преступниками. Но главное – он был успешным писателем-фантастом, автором научно-фантастических романов. Свою первую фантастическую повесть он написал как раз в 1948 году, так что взлет его научной и писательской карьеры совпали. Сюжеты, в которые погружает нас сталинская наука, позволяют пересмотреть установившийся в истории литературы взгляд на то, что в сталинскую эпоху научная фантастика пребывала в упадке.