Пожар Латинского проспекта

В парах («Ча- ча, раз, два, три!»), с Любой, у нас получа — ча, раз, два, три! — лось хорошо: ведь со мной была она! Я отпускал Любовь в круженье алеманы, и точкой притяжения в этот миг были лишь едва соприкасавшиеся наши ладони — моей левой, и правой её рук: здесь замыкался импульс. Влекомая им, моя партнёрша возвращалась через мгновение, и правая моя рука бережно подхватывала податливый гибкий стан.

Всё возвращается на круги своя… Но — в одну реку два раза не войдёшь: вода течёт… А при ста градусах вода кипит!

Плавное — и логичное! — течение моих мыслей под музыку свернул Артём, закончивший на этом головокружительное наше занятие.

Хотел так просто от Гаврилы отделаться! Куда там! Нет — никаких сомнений на свой счёт у меня не было, да и быть не могло: откуда, спрашивается, им взяться?.. Однако развеять их стоило.

— Скажите, Артём, — скоренько одевшись и поджидая Любу, опёрся о стойку руками я, — мне, вообще, стоит заниматься? Ну, то есть, я не…

Не успел даже «безнадёжен» произнести — так резко и раздражённо оборвал меня маэстро.

— Этот вопрос, — безоговорочно сворачивал мои сантименты Артём, явно уходя от дальнейшего рассусоливания, — задаёт мне каждый! Занимайтесь, работайте, и всё придёт! Так, ну что — встаём?..

Семичасовая группа готовно — «на бодрячке» — выходила на паркет.

* * *

— Мне сегодня сюда, — ладонью означила направленье, противоположное генеральному, Люба.

- Пойдём! — согласился я, готовый идти сейчас с ней на все четыре стороны света, тем более, что…

— Мне как раз надо в эту сторону — к другу зайти: они сейчас в «Клевере» целый этаж отделывают.

— Серёжа тоже, — кивнула Люба, — подрабатывать в магазин устроился — в «Бомбу». Пойду к нему.

Серёга в этом смысле был молодец! Да и хорошо ему было на стороне подрабатывать — сутки через трое, в наряд суточный заступая, Родине он служил. Вот и умудрялся при случае, и по желанию своему, находить в магазинах работёнку грузчика, либо теперь даже охранника. Непыльную и без головной боли: ни камень тебе резать не надо, ни выдумывать творчески чего-то, ни за результат конечный — футбольное поле по сантиметру! — отвечать. Красота! Честное слово — я ему завидовал!

Все при работе были, все делом занимались, один я… Танцами страдал.

— Парень, к которому сейчас иду, это единственный, на Ушакова обретённый друг. Он мне здорово там помогал. Отделочник. Теперь. А до этого… Э-э… Немало времени провёл в местах не столь отдалённых. Такие вот перипетии.

Бросив непонимающий взгляд, Люба неодобрительно повела бровью.

— Да нет, Любаш, просто, понимаешь, он очень грамотен во всех этих устоях… Со всеми телохранителями тамошними, бандюкующими, да и во всём том ужатнике — не знаю бы, как без его помощи разобрался. А заходило там порой далековато… А Татьяна — наивная! — на них юриста хотела нанимать!

— Ну, — качнула головой Люба, — с такими людьми так дела не решаются.

— Накажут…

— Да ещё как накажут!

Уж вам, Любовь Васильевна, конечно, лучше знать!

Улица была наполнена светом реклам и витрин и почти пуста от людей — час «пик» уже минул, час потехи полуночных лоботрясов ещё не наступил. И всё это: разноцветье и беззаботье, Люба, идущая рядом со мной, — было так сказочно — прекрасно, хрупко, тревожно в своей беззащитности пред той тяжёлой и мрачной реальностью, что твёрдо и могуче высилась каменным замком, хоть и в другой стороне города, но отнюдь не так уж далеко.

А Слава там, на Ушакова, действительно проявил себя однажды. Героем — без купюр! Или, вернее, «без базара». Первым моим тамошним летом сидели они, чаёвничали душевно: и Слава с Олежкой — вместе они ещё тогда работали, и Лёша-с- Витей, и отец хозяина, Степанович, именовавший сына не иначе как «заказчиком» и подряжавшийся на посильную в строительстве дома помощь. Он только что привёз полдюжины мешков клея в багажнике шестисотого «Мерседеса», ну и присел «с пацанами» чайку, за панибрата, хлебнуть. Всю жизнь он шоферил, а вот теперь стал отцом олигарха. «Ну а что, — говорил мне Слава, — вырастил хорошего сына!» Досужая болтовня за строительным, заменяющим стол козликом в тот раз перекати- полем доползла до одиозной фигуры Миши — телохранителя хозяйского. Тут и замерла — в страхе. Потому как у самого Миши разговор был короткий: «В лес, в лес — всех в лес!» Степанович здесь высказался, что имеет право — как на придомовой территории, так и внутри строения — Миша стрелять, и даже без предупреждения: он же охранник, и лицензия у него есть! На что Слава, давясь своей любимой халвой вприкуску с пряником, схохмил: пусть, мол, лучше в бетономешалку, пока её со дня на день не увезли, Миша запрыгивает, а то потом, на ходу догоняя, сложнее ему это проделать будет.