Пожар Латинского проспекта

Я — нормальный человек! Я просто хотел поскорее оттуда уйти!..

* * *

Ужели ветром унесло, что той зимою было?

Порыв несокрушимой силы навсегда затих?

И напрочь «сдулся», руки опустил Гаврила?

«Силов» у мужичины не осталось никаких?

Нет сил на себя такого, безвольного, смотреть — вот уж воистину!

А вообще — прав Вадим: сволочь ты! Вот и кузовок — чтоб «тормозок» было в чём на работу возить, тебе Татьяна купила. А ты, бутерброд из него браво «затрепав» — не подавившись, в шалаш другую ведёшь…

* * *

Я «двигал» серую, неказистую плитку в последующие дни. Упорно и медленно: что-то всё-таки в руках появилась — какая-то боязнь, неизвестно к чему. К душевному раздраю — между моим, подспудно неизменным стремлением угодить самой работе, а работой — хозяину и каким-то безразличным равнодушием ко всему этому нынче.

И равнодушие то тоже тихо злило, но и злость эта была вовсе уже не спортивная — пустая, апатичная…

* * *

Но он пришёл — тот светлый день! Ясный, морозный, солнечный. Иссиня-голубой небосвод был высок и чист, и белый снег искрил, слепил, играл! А разве могло быть иначе сегодня, когда, после трёхнедельной разлуки, я вновь увижу Её!

И когда, после обеда, я смаковал последний час сегодняшней работы, она вдруг «пошла», да что там — побежала, полетела! Так, что, честное слово, не хотелось даже её останавливать.

Серые горбатые плитки, вдруг обретя смысл своего — в камине этом — существования, податливо, одна за другой, стали вставать осмысленными рядами, мягко входя в эластичный клей.

Давно бы уж так!

Морозный день за окнами искрится,

И радостного предвкушенья не унять

И плитка на камин так весело ложится:

Сегодня со своей партнёршей встречусь я опять!

Избушку — на клюшку, Вадимов дом — на запор в два оборота ключа, и ключ тот ему в офис мобильный закинуть: всё равно по пути, прямо напротив остановки.

И вот автобус уже нёс меня сквозь вольные просторы полей, и горизонт уже розовел пред скорым закатом зимнего дня, а я спешил туда — в сутолоку и тесноту города с избалованными и капризными его жителями. И был тем счастлив!

Ведь там же — и только там! — была студия «Арта»!

Татьяна ещё не вернулась с работы — это избавило меня от тяжёлой необходимости взглянуть ей в глаза. После…

* * *

Занятие скоро должно было начаться, а её, конечно, всё ещё не было. Я сидел счастливым дураком на пуфе у окна, а сзади, на подоконнике, алела роза. Тут вдруг неожиданно пришлось мне потесниться: бандерша Татьяна, с непременной своей, милой и обворожительной, улыбкой подсела рядом. По-детски уперев руки в края сидения.

Гаврила от такой почести прямо обомлел.

— Ну, Алексей, как ваши дела?

— Да спасибо, Татьяна, нормально! С турниром-то только, видите, как получилось!.. Супруга воспротивилась вечеринке, а партнёрша тоже каблучком в пол топнула: «Тогда никуда не пойдём!»

Татьяна понимающе кивнула.

— Вы только занятия не бросайте, ладно?

Чего бы она так со мной носилась? Да ведь Татьяна же тоже!

— Да нет, Татьяна — как можно?.. Партнёршу-то — бросить? Она же у меня видите какая — необыкновенная.

Татьяна загадочно улыбнулась.

— Вижу!.. Нам, по роду нашей работы, поневоле приходится многое видеть и наблюдать. Почему вам и говорю: вы, главное, занятия не бросайте… А партнёршу, — она свойски махнула ладонью, — партнёршу мы вам тут найдём!

— Нет, — искренне не согласился я, — разве такую ещё найдёшь?

— Ну да, — поджав губы, чуть склонила голову набок она, — глазки у неё горят… Ну и?.. — Она грациозно повела ладонью.

Я, конечно, очень уважал её мнение, да и как не прислушаться к человеку, нежданно-негаданно принимающему в тебе участие? Но сейчас я ждал Её, и не было мне ни до чего другого дела…

Когда Артём готов уж был начать разминку, я не усидел — вышел на лестницу, с высоты четырёх этажей глядя в безлюдные пролёты. Не удержавшись, ринулся вниз — к входу, к тротуару, с проходящими мимо людьми, но пустому пока от Неё; к вечерней улице, с проносящимися машинами и стоящим прямо против входа, у обочины, джипу охранного предприятия.

Смешным «чепушилой» выглядел, конечно, я сейчас для двоих крепких, сидящих в нём охранников.

Что было, то было!

Что было — то было:

Смешной чепушило

В рубашке — в морозе,

И роза в руках…

Они, чернорубашечники дюжие, с эмблемами охранного своего агентства на рукавах, частенько, мощно распахнув двери, гордо следовали в свой офис, что находился в конце помещения. Лишь искоса оценивая наши танцевальные таланты и бездарности. А уж нас, партнёров, в открытую презревая.

Было за что — с такими девчонками пируэты крутили!

Да ладно, парни, добросовестно таскал, в своё время, я и штангу — с энтузиазмом! — и с грушей работал старательно, а уж коробов в трюме за жизнь переносил!.. И в вашей команде, кстати, чуть-чуть побыл — но не понравилось уж дюже!..

Была тоже сила!

Теперь же Гаврила

Силён больше в прозе,

И меньше — в стихах.