Пожиратель чудовищ

— Хищная вещь. Хранитель из плоти. Последняя воля колдуна. Туника самоубийцы. Много названий, а суть одна. И эта суть — моя смерть, но, может, она поможет частично душу спасти, — продолжала бормотать волшебница. Проклятье! Что же делают с собой жаждущие запретных знаний волшебники, что потом вынуждены идти на такое! Это уже надо быть не человеком, а кем-то еще! Чудовищем! Монстром! Хотя вряд ли это вообще сработает, кажется, алтарь так и не был доработан до конца. А впрочем… жить этому телу все равно осталось очень недолго, еще одного заката уже не увижу.

Нож на гибкой ручке, напоминающей щупальце, пришел в движение, а мое тело послушно отвернулось. Но, к сожалению, не догадалось уши заткнуть. Дужлия успела лишь слабо вскрикнуть, а потом, после непродолжительного бульканья рассеченным горлом, затихла, а помещение наполнили звуки, разрубаемого, распиливаемого и разрезаемого мяса. Спустя совсем немного времени к ним присоединились и запахи, навевающие мысли о скотобойне.

Не знаю, сколько это длилось, но наконец мое тело повернулось обратно. На залитом кровью алтаре, с которого ненужные части организма жертвы оказались сброшены вниз, лежало нечто. На предмет одежды оно не походило совершенно, скорее уж на кучку нарезанного на шашлык мяса. Но стоило до него дотронуться, как эта штука буквально напрыгнула на меня, до сих пор одетого лишь в короткие штаны, опутала веревками из сочащейся плоти, созданными явно на манер щупалец, и стремительно растеклась по коже. Брызги свежайшей алой жидкости в процессе обдали меня с ног до головы, превратив в нечто, похожее на воплощение мечты голодного вампира. Язык машинально облизал губы, во рту воцарился знакомый всем и каждому металлический привкус крови. И в тот же миг я понял, что снова могу двигаться по собственной воле.

Глава 8

— Я иду-иду-иду, по улице иду-иду, по городу иду-иду, я тебя найду. — В голове крутилась на редкость глупая песенка еще из старой, земной жизни. Правда, местным реалиям она соответствовала мало. Хотя бы потому, что рядом не было ни одного дома. Лес он и есть лес. Вечерний. Почти даже ночной, вон как закат все вокруг багряной краской покрасил. И именно по нему шла дорога, которая была выбрана мной для бегства из города. Странная штука, в которую превратились останки Джулии, растеклась по телу и, похоже, залезла под кожу. Во всяком случае тщательные поиски ее на собственной шкуре ничего не дали. Ни руки, ни плечи, ни даже живот видимыми глазу аномалиями похвастаться не могли. И на спине тоже ничего неуместного не прощупывалось. Только кожа, волосы и парочка укусов, оставленных на память какими-то удачливыми комарами. Ну, еще имелось энное количество родинок, идущих в комплектации с остальным организмом, вроде бы с самого рождения. Однако же изменения все-таки были.

Во-первых, исчезли будто бы выжженные руны, заставляющие меня повиноваться покойной ведьме. Вот только вряд ли навешенное ею заклятье спало. Не знаю, почему, но уверен в этом на все сто процентов. Оно еще есть и действует. Просто не видно. А во-вторых, пропорции самого тела ощутимо изменились. Если раньше я обладал достаточно гармоничным сложением, без явных перекосов, то теперь торс стал несколько крупнее и, похоже, тяжелее, чем предназначалось ему природой. А еще на нем прощупывались подозрительно твердые рельефные мышцы. Нет, они и раньше имелись, но не столь четко выраженные. Разница между прошлым и нынешним положением дел больше всего напоминала карандашный рисунок, где легкие, небрежно начерченные линии сменились едва ли не бороздами в бумаге, поскольку художник нажимал на свой инструмент до протестующего скрипа грифеля. До карикатурного образа гипертрофированного качка на мелких ножках с маленькой головой было, к счастью, еще далеко, но некоторая напряженность создавалась. А еще в голове точно чувствовалось… нечто. Будто внутри черепа внезапно прорезался едва заметно ноющий зуб, при условии, конечно, что он может ощущаться спящим, сильным и голодным. А также весьма своенравным.

Единственная попытка наладить диалог с этим… новообразованием при помощи некоего подобия медитации, которой не так уж давно меня научил Грайден, провалилась. Нет, результат был, но вряд ли он устроил обе договаривающие стороны. В моей голове пронеслась чужая то ли мысль, то ли эмоция, чей смысловой посыл сводился к переплетающимся друг с другом фразам «Чего надо, дебил?» и «Дай пожрать, придурок!». Одновременно мир странно исказился, словно на глаза вдруг напялили гибрид прибора ночного зрения и калейдоскопа. Однако потом, через пару секунд, все пришло в норму, а живой артефакт, оставшийся от ведьмы, замолк и на новые попытки выйти на контакт не реагировал. И, возможно, это и к лучшему.