Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах

Снова тишина. Похоже, Чарльз проговорился. Понятное дело, Джейн знала о дороге, вымощенной желтым кирпичом. Эта дорога рассекает Гибельную пустыню и ведет прямиком в Изумрудный город, столицу страны Оз.

Прошло немало времени, прежде чем Эмили кивнула:

– Ну да, надо бы рассказать. Вот только Джейни, не ровен час, испугается. Там кромешная тьма.

– Ты тоже испугалась, – сказал Бобби. – В первый раз даже разревелась.

– Ничего подобного! Да и вообще… все это понарошку.

– Как бы не так! – заявил Чарльз. – В прошлый раз я дотянулся до короны!

– Не корона это, – сказала Эмили. – Это он сам. Руггедо[64].

– Руггедо? Это он? – Джейн вспомнился дядя, который не был настоящим дядей – да и настоящим человеком, – и дети поняли, о ком речь.

– О нет, – ответил Чарльз. – Руггедо в погребе живет. Мы носим ему мясо, сырое, с кровью. Представляешь, ему нравится! Он его глыть-глыть!

Беатрис взглянула на Джейн, кивнула на детский флигель – растрескавшийся ящик из-под пианино, зато с настоящим потайным замком, – а затем сменила тему разговора, да так искусно, что этого никто не заметил. Вскоре началась игра в индейцев и ковбоев, и Бобби с ужасающими завываниями увел свою ватагу за угол, а Беатрис и Джейн затаились в темном теплом убежище, где приятно пахло акацией. Когда вопли индейцев стихли, Джейн подумала, что Беатрис выглядит на удивление взрослой.

– Хорошо, что ты приехала, Джейни. Мелкие ничего не понимают. На самом деле все очень плохо.

– Кто он такой?

– Не знаю, – поежилась Беатрис. – По-моему, живет в погребе. – Она помолчала. – Хотя попасть к нему можно только с чердака. Я бы с ума сошла от страха, но малыши… Похоже, их это не смущает.

– Так кто он, Би?

Беатрис повернула голову, взглянула на Джейн, и стало ясно, что она не может – или не в состоянии – говорить на эту тему. Будто ей что-то мешало. Но поскольку вопрос был важный, она постаралась ответить. И упомянула ненастоящего дядю.

– Думаю, он и есть Руггедо. Вернее, не думаю, а знаю. Так говорят Чарльз и Бобби, а им виднее, чем мне. Они младше… Трудно объяснить, но – помнишь Прыгалсов?[65] Он примерно такой же.

Прыгалсы. Неприятные существа, живущие в пещере у дороги в страну Оз и обладающие практичной способностью отстегивать головы от туловищ и запускать ими в прохожих. По недолгом размышлении аналогия стала очевидной. Голова Прыгалса может находиться в одном месте, а тело в другом, но и голова, и тело принадлежат одному и тому же Прыгалсу.

Разумеется, у иллюзорного дяди имелись и голова, и тело, но Джейн смутно осознавала потенциальную двойственность его натуры: одна половина с обманчивой непосредственностью обретается в доме и насылает на людей странное недомогание, а другая, бесформенная и безымянная, гнездится в погребе и ждет окровавленного мяса…

– Чарльз знает о нем больше остальных, – говорила Беатрис. – Это он узнал, что нам придется кормить Ру… Руггедо. Мы приносили разную еду, но он берет только сырое мясо. А если перестанем его кормить, случится нечто ужасное. Мы это выяснили. Мы – в смысле, дети.

Джейн не стала спрашивать, как они это выяснили. Дети воспринимают свойственный им эквивалент телепатии как нечто само собой разумеющееся.

– Но они… Они не знают, – добавила Беатрис. – И мы не можем им рассказать.

– Не можем, – согласилась Джейн.

Девочки смотрели друг на друга, понимая, насколько велика и неразрешима проблема детской беспомощности, как сложны для понимания нравы и обычаи мира взрослых и какую надо соблюдать осторожность. Взрослые – не люди, а инопланетные существа. И они всегда правы.

К счастью для детей, они встретили врага не поодиночке. Человек постарше запросто мог бы лишиться рассудка, но Чарльзу, сделавшему первые открытия, было каких-то шесть лет, а в таком возрасте сойти с ума попросту невозможно, поскольку для шестилетних психотическое состояние является вариантом нормы.

– И с тех пор, как он появился, взрослые болеют, – сказала Беатрис.

Это Джейн уже поняла. Волк может накинуть овечью шкуру и незаметно проникнуть в стадо, но овцы непременно занервничают, хотя причина тревоги останется для них неизвестной.

Все дело в настроении. У ненастоящего дяди наблюдались те же психоэмоциональные симптомы: он тревожился, чего-то ждал, понимал, что где-то непорядок, а где – непонятно, но в его случае это была обычная маскировка. Ему не хотелось привлекать внимание, отклоняясь от стандарта, свойственного произвольно выбранному человеческому обличью.

И Джейн смирилась. Смирилась с дядей, который был… пуст, и с обитателем погреба, существом по имени Руггедо, которого надо было регулярно кормить сырым мясом, чтобы не случилось «нечто ужасное».

Притворщик из другого мира, имеющий сильные и слабые стороны. Дети безоговорочно принимают очевидные доказательства его силы, ведь детям свойствен реализм, и в голодном, не похожем на человека существе нет ничего невероятного: вот же оно, взяло и появилось.