Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах

Я пробирался сквозь сугробы целую ночь, кусая губы и воя от раздиравшей меня лютой жажды. Выслеживал оленей, но они с фырканьем убегали прочь. Даже птицу или кролика не смог изловить, чтобы затушить огонь, пылавший в груди.

И вдруг я вспомнил о Лизбет.

Лунный свет помог найти дорогу обратно в Стар-Вэлли. По пути у меня сложился в голове хитрый план. Нельзя спугнуть Лизбет, нельзя допустить, чтобы она позвала на помощь.

Я негромко постучал в дверь темного коттеджа. Вскоре послышалось звяканье засова, и наружу выглянуло бледное лицо девушки. При виде меня она ахнула и отшатнулась.

– Лизбет, не бойся! – прошептал я, поднимая ладони.

Но она смотрела с опаской.

– Со мной уже все в порядке. Мне просто надо поговорить, так я скорее приду в себя.

Я шагнул через порог, и она не препятствовала. Затем включила свет и осталась на месте, разглядывая меня. Усевшись, я с трудом отвел глаза от ее белой шеи. Проклятая жажда все усиливалась.

– Мы кое-что узнали, Джонни, – выдавила наконец Лизбет. – Дурган позвонил в Голливуд…

– Задвинь шторы, – перебил я, – так теплее.

Она молча подчинилась, затем подошла и глянула на меня сверху вниз. Я раскрыл объятия, но она отвернулась. Сходила к столу и вернулась почему-то с полотенцем, нервно крутя его в руках.

– Не смотри на меня так, – фыркнул я. – Говорю же, мне лучше.

– Почему тогда… – Она запнулась. – Почему ты облизываешь губы. Ты еще не…

Я с улыбкой привлек ее к себе:

– Просто жажда одолела… Жажда твоих поцелуев, Лизбет!

Мы встретились взглядами, и я понял, что она знает. Тем не менее Лизбет с готовностью подставила губы.

От губ я перешел к шее, затем осторожно поднял руку, чтобы зажать девушке рот, если вздумает закричать.

«Пей! – зарычал Эк Мора у меня в голове. – Напейся досыта кровавого молока!»

– Прошу прощения… – тихо произнес голос за спиной, и я обернулся.

В дверях стоял Фред Дурган.

Мой взгляд метнулся к его рукам, но они были пусты.

– Я безоружен, – спокойно пожал он плечами, – просто хотел поговорить. Потом уйду – как скажешь.

Я обернулся к Лизбет и прорычал:

– Ты подала ему сигнал!

– Да, – кивнула она, – когда зажгла свет. Мы ждали, что ты вернешься.

Предупрежденный каким-то темным инстинктом, я резко развернулся. Дурган успел подойти почти вплотную. Он бросился на меня, и мы сцепились. Из моего оскаленного рта вырывался свирепый рык, жажда крови ослепляла.

Дурган не наносил ударов, а только удерживал, но безумие придавало мне сил, и мы тяжко пыхтели, топая и раскидывая мебель. Наконец он начал одолевать. Обездвиженный, я изрыгал проклятия, и тут подскочила Лизбет с полотенцем. Однако она принялась всего лишь тереть мне лицо мокрой тканью, вмиг ставшей скользкой от кольдкрема.

– Вот, гляди! – Она с торжеством показала мне испачканное полотенце. – Гляди, Джонни! Твой грим – он сходит!

С изумлением посмотрев на пятна краски, я провел рукой по щекам, утратившим вампирскую одутловатость и дряблость. Ощупал волосы на голове – «лысый» парик был сорван.

Режиссер опасливо разжал могучие руки, его суровое лицо сияло.

– Он слышит тебя, Лизбет! Кажется, все получилось.

Я обвел комнату растерянным взглядом. Эк Мора… Нет никакой жажды крови – неужто рассудок вернулся ко мне? Но как, почему?

На незаданный вопрос ответил Дурган:

– Все с тобой в порядке, парень, – улыбнулся он. – Только теперь больше никаких ужастиков, никаких монстров! На «Бродящем в ночи» студия немало потеряет, но твое душевное здоровье важнее.

– Эк Мора… – пробормотал я. – Что за черт… Знаешь, Фред, мне казалось, что я – это он.

– Ты и есть он – Эк Мора!

– Но… он же погиб… – Я запнулся, начиная что-то смутно понимать.

– Нет, не погиб! В тот вечер, семь лет назад, накопившееся отвращение к вампирским ролям, которые его вынуждали играть, вырвалось наружу. Этот феномен хорошо известен психиатрам. Подсознание взбунтовалось, мозг замкнуло. Эк Мора забыл, кто он на самом деле, – только так можно было избавиться от постылой роли монстра. Он спасался от нее. А тело в разбитой машине принадлежало не ему… Когда ты стал вести себя странно, я позвонил в Голливуд и попросил эксгумировать останки. Специалисты изучили снимки зубов и подтвердили мои подозрения.

– Кажется, начинаю вспоминать, – вздохнул я. – Да, я Эк Мора. Ты прав, Фред… В ту ночь я тоже бегал по лесу, а потом вернулся и забрал свою машину. По дороге в Сан-Бернардино взял попутчика и попросил его сесть за руль – слишком был слаб… Он был пьян, и машина сорвалась с обрыва.

Лизбет слушала с горящими глазами. Глянув на нее, я вспомнил о своих собственных и, передернувшись от отвращения, извлек расширявшие их проволочные распорки.

– Ветровое стекло разбилось, – продолжал я, – и осколки изрезали мне лицо вдоль и поперек, хотя в остальном я пострадал мало. Зато попутчику было уже не помочь, и я оставил его в машине. Потом долго пробирался по оврагам… Помню, выкинул все из карманов – не хотел, чтобы напоминало о прошлом.

Фред Дурган кивнул:

– Вот почему тебя никто не опознал.