Пожитки. Роман-дневник

Наблюдая, как он радуется, я между тем размышлял: «Ага!.. Следовательно, звонка-то моего ждали. А я и не рассчитывал звонить-то. Зачем я стану звонить немощному человеку, который себя самого удивить не может, не то что ближнего чем-нибудь порадовать. Я и поехал-то через все вавилоны только потому, что приключение в этом какое-то почуял. А так бы в жизни не поехал. Свали Девушка по своим делам, я бы домой отправился – сидел бы с пивом и чипсами, слушал бы остервенелую прелестную музыку и вспоминал бы, как раньше хорошо мне делалось от такой музыки, пива и чипсов и как в общем-то по барабану сейчас, какое бы дорогое пиво ни лилось внутрь, какая бы перенавороченная музыка ни грохотала в комнате, а про чипсы, если уж сырокопченый балык не справляется, даже и говорить излишне; остается, господа мои, отлавливать мух кайфа, коли гадость твою и малодушие с равнодушием неожиданно приняли за широчайший жест духовности, чуткость подтверждающий, расположенность товарищескую; так-таки не подлец ты оказался, каковым имеешь все основания считать себя, а вернейшим истинным другом, которого дай Бог каждому, если, конечно, не стрясется настоящая беда».

Да, и вот еще что. Уже больше недели у Бакка отчаянно болит сердце. Это старость. За разговорами о немощи и шутками об угрозе импотенции мы не замечаем наступления критического возраста. У Бакка, похоже, он наступил вполне: по вечерам ему тяжело стоять, не лучше сидеть, лежание тоже не помогает. А если Бакк умрет?! Как это печально… Точнее, это станет по-настоящему Невосполнимой Утратой. Он ведь намедни даже обучил меня шнурки на ботинках завязывать. Раньше они постоянно развязывались. Причем только на правом ботинке. А теперь не будут развязываться. И на левом ботинке тоже не будут. Так на тридцать седьмом году жизни я наконец научился правильно завязывать шнурки. Спасибо Бакку! Если он умрет раньше меня, прямо и не знаю – как жить. Хотя понятно же, любая подобная скорбь – есть сокрушение из-за обездоленности себя, любимого. Мне станет плохо именно потому, что я окажусь без Бакка. Здесь желательно не путать. И не употреблять всякую мерзкую банальщину типа «навсегда останется в наших сердцах». Ни фига там не останется ничего! Спустя годы вспомнишь только случайно во сне, всплакнешь не просыпаясь, а утром снова – поедешь, как дурак, на работу…

Примерно так, за некоторой трагической разницей, недавно и получилось (не с Бакком, с работой). Старый человек подобен автомобилю с критическим пробегом. Он начинает сыпаться. Посыпался и я. Боль под левой скулой, похожая на ту, какая бывает при защемлении нерва, точила разум несколько дней. Сначала думал – само рассосется. Не рассосалось. Дошло до того, что стало трудно пережевывать коренными зубами жареные семечки. Широко открывать рот при зевании тоже больно. Решил воспользоваться платным медцентром, куда могу ходить благодаря страховке. Ее мне Девушка купила на своей работе. По контракту оставалось еще два месяца обслуживания.

Пришел к терапевту, она послушала, как я дышу.

«Нормально, – думаю, – в организме все взаимосвязано».

Потом зашел к невропатологу.

– Жизнь у меня сложная, – интимно сообщил я ей. – Сплошные нервы. Боюсь, рожу парализует. Буду отличаться от Такеши Китано только тем, что я не Такеши Китано.

– У вас не те нервы, – говорит она. – Идите к стоматологу.

– Зубы я щупал. Они не виноваты.

– Вот стоматолог и проверит.

Явился к стоматологу. Он залез мне в уши и начал их двигать. Потом попросил открыть рот, пошевелить челюстью. Я пошевелил.

– Так больно?

– Нет.

– А так?

– Угу! Угу!

– У вас поразительно не сточенные бугры у коренных зубов, – резюмировал стоматолог. – Как у двадцатилетнего. Значит, приточка в других местах. Нижняя челюсть из-за неправильного прикуса постоянно ищет себе место. По краям удалены четыре зуба. Симметрия отсутствует. Передние верхние опломбированы, передние нижние скучены. Отсюда развивается дисфункция мышцы. И в суставе я тоже не уверен. Вам надо ехать в центр лицевой боли. Он такой один в вавилонах. Там работают специалисты-ортодонты, они занимаются только этим. Я могу лишь консультацию дать и назначить физиотерапию. Минимум пять сеансов. А вообще, если лечить по-настоящему, зубы надо обтачивать. Возможно, потребуется протезирование.

Рассказав обо всем по телефону Алину, я безапелляционно заявил:

– Мне конец! У меня нет денег на ортодонта. А вдруг физиотерапия не поможет? Я не смогу говорить!

– Отлично! – воскликнул Алин. – Свершится то, к чему ты шел всю жизнь и что является главным для тебя. Ты не будешь говорить. Ты вообще не будешь больше говном заниматься. Сядешь дома и начнешь писать с утра до вечера. Как настоящий писатель!

– Я стану инвалидом!!

– Прежде всего ты станешь писателем, а уже потом инвалидом.

Да-а… Интересно только – как отреагируют на это в моем ипотечном банке? И что скажет Девушка?

Заглянул на физиотерапию. Там сказали:

– Ваша карточка аннулирована.

– Как?!?

– Да. Со вчерашнего дня.

– Но у меня контракт до февраля!!

– Звоните в нашу коммерческую службу.

Я позвонил.

– Звоните в вашу страховую компанию.