Познание России: цивилизационный анализ

Человеку традиции разрешено рассуждать о том, что «сволочное сущее» не соответствует должному. Из этого следуют два коренных вопроса: кто виноват? (грехи, масоны, инородцы, кавказцы, империалисты и т. д.) и что делать? (воспитывать, разъяснять, крестить, каяться, стрелять, выселять, делать революцию, контрреволюцию, вводить монархию и т. д.) Но никогда не возникает вопрос об исходных понятиях: о сущем и должном, не как об онтологически заданном, как о продуктах культуры, о их взаимосвязи и соотношении, об ответственности должного за такое сущее. Задумавшийся над этим человек выпал из традиционного космоса. Иными словами, несовпадение должного и сущего признается и переживается так, что это работает на воспроизводство традиционной парадигмы.

До сих пор речь шла о позитивных по своей природе переживаниях, связанных с партиципацией традиционного субъекта к должному. Однако спектр переживаний должного гораздо шире. Утверждение должного, ставит человека в трагическую ситуацию заданную недостижимым, пороговым характером идеала, который объявляется нормативом.

Из этого следует целый ряд негативных последствий в сфере социальной и индивидуальной психологии, культуры и общественной морали. Поскольку норма невыполнима вообще, она невыполнима и каждым субъектом. Сознание традиционного человека, может спрятаться от этого. Рождается глубокий дискомфорт который отчасти убирается в подсознание, но никогда не уходит из поля человеческой психики. Компенсируя вырастающую из чувства неизбывной вины фрустрацию, человек начинает фиксировать свое внимание на других. А поскольку они точно так же далеки от идеала-нормы возникает огромное поле для расцвета демагогии, ханжеского смирения, фарисейства, манихейской ненависти к оборотням, которые не желают быть ангелами.

Надо сказать, что средневековое общество в принципе опирается на неизбывное чувство вины, вырастающее из разрыва между должным и сущим. Всеобщее осознание собственной греховности поддерживает целостность социального абсолюта и сублимирует энергию масс, которая усилиями правящей элиты направляется на социально ценные цели. Однако, комплекс вины порождает широчайшие возможности для манипулирования людьми, использования этого специфического переживания в корыстных целях отдельными группами и социальными институтами. Жизнь мстит обществу утверждающему невыполнимые ценности.

Идея должного пропитывает собой всю ткань традиционной культуры, является ее системообразующим стержнем. И потому, каждый входящий в жизнь впитывает ее как нечто безусловное и фундаментальное. Кроме того, должное наделено мощнейшим аксиологическим содержанием, и эта целостность усваивается в самом раннем детстве на уровне базового сценария. Традиционный человек рефлектирует свою приверженность должному как важнейшую положенность. Наряду с этим он усваивает все те механизмы, которые позволяют жить в реальном мире и оставаться в убеждении приверженности должному — двойную бухгалтерию, табуацию осознания всего, что отрицает модель мира должного/сущего. Осваивают неписанные, но важные законы общения по поводу должного — рассуждения о должном, филиппики к нарушителям, сокрушения о несовершенстве мира и т. д. Все эти формы групповой партиципации к должному закрепляют и оформляют мир должного как универсальный космический закон. Так, что в устойчивой средневековой целостности выход сознания за рамки парадигмы должного/сущего практически не возможен.

ИДЕЯ ДОЛЖНОГО И МАНИХЕЙСКАЯ КОМПОНЕНТА РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

Постигая суть должного важно осознать связь этой идеи с манихейством. Расслаивая целостную природу человека, манихейство постулирует два вида существ — «наших», носителей светлой человеческой природы и оборотней. Последние в собственном смысле не вполне люди. Они: сыны погибели, слуги Зла. Типичная манихейская реплика «разве-ж это люди?» далеко не просто фигура речи. Она выражает глубокое убеждение в том, что Враги, «они» — нелюди, фантомы лежащие за пределом сочувствия и милосердия. Но если оборотни: нелюди, то «мы» — люди в идеальном смысле. В картине мира которая соответствует русской сказке или мексиканскому телесериалу, «наш» человек хорош по понятию, по своей глубинной природе. А если и наделен какими либо недостатками, то они внешни и преходящи. Прежде всего, эти недостатки — следствие обстоятельств: козней врагов, влияния оборотней, начальства — т. е. сил, препятствующих воцарению должного.

Речь идет о картине заданной культурой. Жизненный опыт и здравый смысл говорили о другом. Однако в синкрезисе архаического сознания опыт реальной жизни опосредовался традиционными мифологемами. Личный опыт осознается как необязательное, частное наблюдение, в то время как формы всеобщего даны в моделях культуры. Наш по понятию «хороший» человек обретает в традиционном сознании соответствующую нормативность. За концепцией должного встает манихейское извращение человеческой природы. Должное: единственно возможная система норм, которая вытекает из расслаивания реальности.