Читаем Познавая боль. История ощущений, эмоций и опыта полностью

Важно прямо сказать, что такое эти шкалы с их притязанием на универсальную гримасу. В некотором смысле они претендуют на эпистемологическую универсальность, однако по сути относятся к той же традиции, что и альгезиметры столетней давности. Шкала гримас — это способ объективно измерить интенсивность боли. Порочность этого метода в том, что его авторы, как когда-то создатели альгезиметра, решили, что интенсивность сенсорного стимула коррелирует с интенсивностью боли и что лицо — надежный индикатор ощущений. При таких некорректных вводных всякие выводы из подобных исследований тоже будут недействительны. Каковы же этические риски?

Если мы, как Кеннет Пркачин в 1992 году, станем утверждать, что «относительно небольшой набор движений сообщает львиную долю информации о боли, которая содержится в выражениях лица» и что «гримасы боли могут быть универсальными»[103], тогда, в соответствии с этой логикой, отсутствие этих самых движений лица в заданных обстоятельствах можно считать отсутствием боли. И наоборот, их наличие будет считаться признаком боли, даже если человек не страдает. Возникает риск недостаточного или, напротив, избыточного лечения. Получается, что в клинических условиях свидетельства пациентов — слова и жесты — становятся менее значимыми, чем то, что можно считать по лицу. Надо отдать Пркачину должное: и он, и его коллеги предупреждали о необходимости сочетать при лечении разные способы доносить информацию о боли и даже об опасностях неверной интерпретации гримас в силу того, что человек может привыкнуть к болевым ощущениям[104]. В исследовании, которое я привожу в пример, содержится оговорка о необходимости изучить «кросс-культурную преемственность» для подтверждения универсальности, однако, несмотря на отсутствие такого исследования, другие аргументы подводят к выводу об универсальности[105]. Политика боли присутствует даже в таких, а возможно, именно в таких попытках нейтрально и объективно исследовать предмет.

Даже если потребность в кросс-культурном исследовании осознавалась еще в 1992-м, за него так никто и не взялся. В статье 2001 года Пркачин совместно с Кеннетом Крейгом и Рут Грунау подвел итог исследованиям гримасы боли, но отметил, вновь цитируя Экмана, что «несмотря на потенциальную значимость систематических исследований кросс-культурных вариаций в невербальных проявлениях боли, таких исследований не проводилось»[106]. Более того, само упоминание Экманом «кросс-культурной преемственности выражения эмоций на лице» используется как надежное основание для выводов об универсальности гримасы боли. На сегодняшний день, после шквала критики со стороны самых разных дисциплин, от работ Экмана и вовсе отказались. Не стоит ли тогда отказаться и от универсальной гримасы? Десять лет спустя в обзоре литературы о мимике боли Пркачин вновь отмечает, что «кросс-культурная преемственность» до сих пор нуждается в систематическом подходе. На тот момент «все упомянутые исследования проводились среди участников из развитых западных стран». Он называет это «значительным упущением ввиду распространенности убеждения о глубоких культурных различиях выражений боли»[107], но в то же время предполагает, что гримаса боли останется прежней, даже если условия ее возникновения будут варьироваться. Будем же называть вещи своими именами. Вот уже 20 лет существует потребность в исследовании, но никто им не занимается. СКЛиД Экмана выявила потенциальную универсальность гримасы боли, однако теперь она под большим вопросом, хотя изначально именно этот вывод требовал дополнительных исследований. И все же необходимость исследовать выражение боли у людей за пределами «развитых западных стран» остается.


Илл. 10. Шкала гримас боли Вонг — Бейкер (Wong D. L, Baker С. М. Pain in children: comparison of assessment scales // Pediatric Nursing. 1988. Vol. 14. P. 11. Изображение воспроизводится с разрешения правообладателя)


Кроме того, не будем забывать об улыбке. В конце 1980-х исследования показали, что, когда детям нужно объяснить уровень боли при тех или иных медицинских процедурах, они предпочитают шкалу гримас боли Вонг — Бейкер — ряд из шести круглых рожиц, сегодня мы бы назвали их эмодзи, каждая со своим выражением (илл. 10). Инструкция к ней гласит:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Еврейский мир
Еврейский мир

Эта книга по праву стала одной из наиболее популярных еврейских книг на русском языке как доступный источник основных сведений о вере и жизни евреев, который может быть использован и как учебник, и как справочное издание, и позволяет составить целостное впечатление о еврейском мире. Ее отличают, прежде всего, энциклопедичность, сжатая форма и популярность изложения.Это своего рода энциклопедия, которая содержит систематизированный свод основных знаний о еврейской религии, истории и общественной жизни с древнейших времен и до начала 1990-х гг. Она состоит из 350 статей-эссе, объединенных в 15 тематических частей, расположенных в исторической последовательности. Мир еврейской религиозной традиции представлен главами, посвященными Библии, Талмуду и другим наиболее важным источникам, этике и основам веры, еврейскому календарю, ритуалам жизненного цикла, связанным с синагогой и домом, молитвам. В издании также приводится краткое описание основных событий в истории еврейского народа от Авраама до конца XX столетия, с отдельными главами, посвященными государству Израиль, Катастрофе, жизни американских и советских евреев.Этот обширный труд принадлежит перу авторитетного в США и во всем мире ортодоксального раввина, профессора Yeshiva University Йосефа Телушкина. Хотя книга создавалась изначально как пособие для ассимилированных американских евреев, она оказалась незаменимым пособием на постсоветском пространстве, в России и странах СНГ.

Джозеф Телушкин

Культурология / Религиоведение / Образование и наука
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное
60-е
60-е

Эта книга посвящена эпохе 60-х, которая, по мнению авторов, Петра Вайля и Александра Гениса, началась в 1961 году XXII съездом Коммунистической партии, принявшим программу построения коммунизма, а закончилась в 68-м оккупацией Чехословакии, воспринятой в СССР как окончательный крах всех надежд. Такие хронологические рамки позволяют выделить особый период в советской истории, период эклектичный, противоречивый, парадоксальный, но объединенный многими общими тенденциями. В эти годы советская цивилизация развилась в наиболее характерную для себя модель, а специфика советского человека выразилась самым полным, самым ярким образом. В эти же переломные годы произошли и коренные изменения в идеологии советского общества. Книга «60-е. Мир советского человека» вошла в список «лучших книг нон-фикшн всех времен», составленный экспертами журнала «Афиша».

Александр Александрович Генис , Петр Вайль , Пётр Львович Вайль

Культурология / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Мифы и предания славян
Мифы и предания славян

Славяне чтили богов жизни и смерти, плодородия и небесных светил, огня, неба и войны; они верили, что духи живут повсюду, и приносили им кровавые и бескровные жертвы.К сожалению, славянская мифология зародилась в те времена, когда письменности еще не было, и никогда не была записана. Но кое-что удается восстановить по древним свидетельствам, устному народному творчеству, обрядам и народным верованиям.Славянская мифология всеобъемлюща – это не религия или эпос, это образ жизни. Она находит воплощение даже в быту – будь то обряды, ритуалы, культы или земледельческий календарь. Даже сейчас верования наших предков продолжают жить в образах, символике, ритуалах и в самом языке.Для широкого круга читателей.

Владислав Владимирович Артемов

Культурология / История / Религия, религиозная литература / Языкознание / Образование и наука