Познавая прекрасное (ЛП)

Гермиона могла лишь согласно застонать и расслабить горло, принимая его глубже и глубже. Размеренно и неторопливо Малфой раз за разом погружался в обжигающую влажность. Скоро глаза его будто остекленели, движения стали более быстрыми, более хаотичными, и Гермиона уже думала, что теплое семя вот-вот хлынет ей в рот, но Люциус вдруг резко отстранился и с силой перевернул ее на живот.

Поставив Гермиону на четвереньки, он коснулся головкой входа во влагалище, но потом остановился, замер на какое-то время и совсем скоро скользнул чуть выше. Уже приготовившись к острой жалящей боли, волшебница невольно напряглась. Нет! Боли она не боялась — такой щемящей и болезненно прекрасной была их теперешняя близость.

Она услышала, как Люциус потянулся за чем-то, и тут же почувствовала, как тугое колечко ануса покрывается вязкой и прохладной смазкой. Глубоко вздохнув, Гермиона постаралась расслабить мышцы как можно больше, понимая, что сейчас Люциус не расположен к нежностям.

И оказалась права: с шумом вдохнув через нос, он одним толчком преодолел сопротивление и вошел почти наполовину, заставив Гермиону вскрикнуть от обжигающей боли, которая постепенно распространялась по всему телу. Сознание начало туманиться, но почти сразу она услышала, как Малфой успокаивающе шепчет:

— Тихо… Потерпи… Потерпи чуть-чуть…

Он не выдержал и громко застонал от собственных великолепных ощущений. Потом слегка отстранился, но лишь затем, чтобы еще одним мощным толчком погрузиться в нее до конца. С губ Гермионы снова слетел болезненный выкрик. Но и он не остановил Люциуса, который слишком хорошо знал сейчас ее тело. Знал, на что способна Гермиона. Знал самые потайные желания и ее собственную жажду отдаваться ему вот так — целиком и полностью. Понимание этого опьяняло еще сильнее.

Снова отстранившись, а потом сразу же погрузившись в восхитительно тесную, нежную плоть, он услышал, как Гермиона кричит. Кричит его имя, умоляя не останавливаться. И это тоже сводило с ума. Словно безумный прохрипел он в тишину спальни:

— Черт! Это… невероятно… Ты прекрасна. Ты даже не представляешь, насколько ты прекрасна… И ты — моя! Моя!

Теперь Малфой двигался размеренно и неспешно, а когда потянулся, находя пальцами клитор, то ощутил, как она задрожала. Как сквозь болезненные спазмы ее начинает охватывать сладкая дрожь предвкушения еще одной разрядки. Он принялся нежно кружить по набухшему комочку, будто пытался компенсировать этой лаской жестокость основного проникновения. И добился своего: скоро Гермиона снова закричала, но на этот раз уже охваченная оргазмом. Неожиданным и невероятно сильным. Который длился и длился, не желая прекращаться. Она забилась, словно в бреду, и это окончательно погубило Люциуса: не выдержав, он откинул голову назад, глухо застонал и излился, почти сразу же замерев, лишь продолжая тихонько поглаживать ее пальцами.

Ощущая, как тела превращаются в некую аморфную субстанцию, оба устало повалились на кровать, и Люциус осторожно вытащил чуть обмякший к тому времени член. Сейчас, выплеснув накопившиеся за день яростные эмоции, он уже был способен на нежность. Тяжело дыша, он обнял Гермиону, прижался к ее спине и уткнулся лицом в копну спутанных каштановых волос.

— Каждый раз, когда нахожусь внутри тебя, я чувствую, как шаг за шагом отдаляюсь от своего прошлого. От прежнего Люциуса Малфоя… — услышала Гермиона его негромкий, срывающийся голос и слегка нахмурилась.

— А это хорошо или плохо?

Ничего не отвечая, Малфой лишь глубоко вздохнул.

Она повернулась на другой бок, приподнялась на локте и склонилась, глядя ему прямо в глаза.

— Я уже говорила, что люблю тебя целиком и полностью… И не хочу, чтобы ты менялся. Да, изменились твои взгляды на что-то, постепенно меняются твои убеждения, но сам ты остаешься прежним. И не должен стыдиться этого…

Малфой лишь молча смотрел на нее, но почему-то именно его молчание доказывало Гермионе, насколько важно сейчас для него то, что она говорит. И это заставило ее продолжить:

— Знаешь, мне даже не стыдно признаться, что тогда… в парке, увидев перед собой бывшего Пожирателя Смерти и то, как он расправляется с напавшим на нас подонком, я… гордилась тобой. Восхищалась. Любовалась. Да и в сексе… меня совершенно не напрягает твое стремление доминировать, я просто знаю, что ты — это ты. И когда я нахожусь рядом с тобой, то почти постоянно возбуждена и не только сексуально: мне хочется общаться с тобой, узнавать все больше и больше тебя и о тебе, узнавать этот мир вместе с тобой. Порой мне кажется, что ты — это не что иное, как зеркало моей души. И именно через тебя я познаю и принимаю саму жизнь. И все, что она может предложить мне: радость, удовольствия, тоску, веселье, боль, восторг, страх… Никогда раньше я не была настолько полна жизни, как теперь, рядом с тобой. Никогда не чувствовала себя живущей столь интересно, — она запнулась, не зная продолжать ли, но потом закончила мысль: — И я решила, что больше не хочу разгадывать тебя… и раскладывать по полочкам, как собиралась поначалу.