Познавая прекрасное (ЛП)

— Мое согласие?.. Но я же… спала. И не помню, чтобы просыпалась.

— Ты и не просыпалась.

— Тогда… как же?

— Я вошел в твое подсознание, — мягко ответил Люциус.

Пребывая в откровенном шоке, Гермиона не могла произнести ни слова. Вытаращив глаза, она смотрела на него, по-прежнему бесстрастного сидящего в кресле. По телу пробежала легкая дрожь. Наконец она пришла в себя и задала следующий вопрос:

— Ты… владеешь легилименцией?

— Не могу сказать, что владею, но иногда… у меня получается. Особенно… в определенные моменты.

— Но… вторгаться в чужие мысли, когда человек даже не проснулся… Это же практически невозможно.

— Да, это действительно очень сложно и надо иметь некую глубинную связь с тем, в чье подсознание ты хочешь проникнуть. Иногда этому способствует какая-то критическая ситуация, которая заставляет предельно максимально сконцентрироваться и нацелиться именно на это…

— И как тогда ты смог это сделать сейчас?

Малфой помолчал, но потом спокойно ответил:

— Мне кажется, что в данный момент мой магический потенциал очень силен. Даже удивляюсь, насколько…

Уже почти зная, уже заранее предчувствуя его ответ, Гермиона спросила шепотом:

— Почему?

Он ответил не сразу, но слова его будто коснулись души.

— Благодаря тебе.

На какую-то долю секунды затаив от этих слов дыхание, Гермиона уже скоро вдруг ощутила жуткое любопытство.

— Скажи, а это был первый раз, когда ты влез ко мне в голову?

— Конечно. Я бы и сейчас не сделал чего-то подобного, если б не было так нужно и не знай я тебя лучше. Эта ночь была исключением. Я чувствовал, что должен обратиться за разрешением, что должен успокоить тебя, и только поэтому и сделал то, что сделал…

— Спасибо. Я понимаю тебя, но… — она на пару секунд замешкалась, но потом все же спросила: — Люциус, просто мне интересно, мог ли ты читать мои мысли до этого случая? Потому что… было несколько моментов… еще раньше… когда мне казалось, что ты… знаешь, о чем я думаю.

Не произнося ни слова, он долго смотрел на нее. Гермиона упрямо ждала. И наконец дождалась ответа.

— Не осознанно, пожалуй, да… Было несколько раз, когда я мог словно бы слышать тебя… Твои мысли доходили до меня вполне отчетливо.

Гермиона опустила голову.

— Я знала. Точней, чувствовала… И не жалею об этом.

— Мне приятно. Хотя, сказать по правде, я и не ожидал от тебя других слов.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга, но потом Малфой начал подниматься с кресла. Он оперся обеими ладонями о подлокотники, но тут же поморщился и резко одернул левую руку.

— Что с тобой?

— Ничего страшного.

И Гермиона снова, будто воочию, увидела его схватку с Роном, увидела, как Люциус отражает то огненное заклятие, принимая его на ладонь.

«Господи… Должно быть, это последствия…»

— Люциус! Дай мне посмотреть. Сейчас же!

Малфой замер, явно колеблясь, но, встретившись глазами с упрямым и решительным взглядом своей ведьмы, медленно приблизился и опустился на кровать рядом с ней. Потянувшись, Гермиона взяла его за руку, перевернув, посмотрела на ладонь и тихонько охнула. Там красовался большой кровоточащий ожог.

— Бог мой! Люциус! — в ужасе подняла глаза она на его спокойное, лишенное каких-либо эмоций лицо. — Разве мы не можем исцелить его?

— К сожалению, нет. Это результат очень сильного и не очень приятного заклинания, для которого исцеляющих чар просто нет, — он увидел на ее лице выражение самого настоящего ужаса и добавил: — Не пугайся так. Конечно, со временем он пройдет, нужно лишь подождать.

— Хорошо… Но, по крайней мере, давай я наложу повязку.

По его губам скользнула нежная улыбка.

— Если хочешь, то, конечно, перевяжи.

Метнувшись, Гермиона принесла бинт и, очистив рану заклинаниями, начала осторожно перевязывать. А когда закончила, прижалась губами к забинтованной ладони и тихонько поцеловала ее.

— Ну вот… Так-то лучше, — проговорила она тоном мамочки, успокаивающей своего ребенка.

— Да, — мягко отозвался Люциус и поднялся с кровати. — Спасибо. Я иду вниз.

Гермиона улыбнулась в ответ.

— Иди. Я скоро спущусь, — она опрокинулась на спину и раскинула руки по сторонам. — О, боги… Суббота! Хвала небесам… Наконец-то.

Малфой повернулся к ней, и снова выражение его лица стало вдруг абсолютно нечитаемым. Это было столь странно, что Гермиона на какое-то мгновение даже слегка нахмурилась.

«У него сегодня очень непонятное настроение… Нет, он бесконечно нежен, но… словно бы думает о чем-то и упорно не делится этим со мной».

Тем временем Люциус поднялся с кровати и бесшумно вышел из комнаты. Не сказать чтобы она чувствовала какое-то беспокойство, нет… слишком много чего произошло между ними за последнее время, и в целом поведение Люциуса было ей сейчас понятно. Но вот…

«Но вот хочется все же знать, что именно происходит у него в голове…» — несмотря на все откровения, повторять которые не было никакой необходимости, Гермиона четко осознавала, что Люциус сосредоточен на некоем важном для себя решении, занимающем его мысли.