Познавая прекрасное (ЛП)

Она тихонько вздохнула немного, обдумывая тот разговор, что случился у них сейчас. Признание, что время от времени Малфой в состоянии читать ее мысли было интригующим, даже интересным, но сказать, чтоб оно удивило, Гермиона, конечно же, не могла. И сказать, что возмутило, тоже не могла. Скорее ей казалось, что все происходит очень закономерно, именно так, как и должно происходить. Их с Люциусом глубинная, почти необъяснимая связь, их невероятная совместимость, их близость друг другу — это все могло бы быть пугающим, если бы не ощущалось таким… естественным.

«Может быть, это потому, что я просто счастлива с ним?..» — она поднялась с постели и быстро прошла в душ, по дороге еще раз отмечая, что не испытывает абсолютно никакой боли.

А когда уже одевалась, то вдруг почувствовала кожей колючую, похожую на удар электрического тока дрожь, пробежавшую по всему телу. Казалось, по ней бегут тысячи кусачих мурашек. Даже воздух вокруг стал густым и будто бы наэлектризованным. Гермиона резко втянула его в себя и инстинктивно напряглась, но необъяснимая волна, прокатившаяся по Малфой-мэнору, почти сразу затихла. Не в силах удержаться на подкосившихся ногах, девушка опустилась на кровать и перевела дыхание.

«Что за странное явление? Что это было?» — гадала она, пока постепенно успокаивалась.

И только спустя несколько минут, почувствовав, что силы возвратились, поднялась и продолжила одеваться, выкинув происшедшее из головы. Уже скоро, что-то негромко напевая про себя, молодая волшебница уверенно бросила взгляд на свое отражение в зеркале, вышла из комнаты и спустилась в холл по длинной широкой лестнице поместья.

Опустив голову, Люциус стоял перед дверью в большую гостиную. Которая была… открытой.

С бешено заколотившимся вдруг сердцем и с пересохшим ртом Гермиона остановилась как вкопанная.

«Люциус открыл гостиную!» — это был не ужас, а скорее неимоверное удивление. Хотелось хоть что-нибудь сказать, но одеревеневший язык напрочь отказывался шевелиться.

Малфой еле заметно шевельнулся и посмотрел в ее сторону.

— Время пришло, — его слова прозвучали спокойно, но произнес он их тем же лишенным эмоций тоном, какой и был у него все сегодняшнее утро.

Медленно приблизившись, Гермиона даже не заглянула в открытую комнату, она смотрела только на Люциуса.

— Ничего не понимаю… — наконец начала нерешительно. — Ты же говорил, что даже если захочешь, то не сможешь открыть ее снова. Как же ты тогда?..

— Я же сказал тебе… что сейчас мои силы просто огромны.

— Это ты произнес заклинание, распечатывая ее несколько минут назад?

— Да.

— Я почувствовала. Был мощный выброс силы…

— И должна была почувствовать. Заклинанием я лишь помог, но избавляться от темной магии, накопленной в гостиной, пришлось самому мэнору. И это далось ему с немалым трудом.

Почти минуту они молчали. Люциус опять опустил голову и избегал встречаться с ней глазами, что уже слегка обеспокоило Гермиону. Вообще, думая о Малфой-мэноре, она чувствовала себя на редкость комфортно и уютно, хорошо осознавая, что поместье начало принимать ее. И была готова помочь дому бороться с тем темным прошлым, что душило его. Но теперь… теперь она слегка заколебалась, вспомнив свое состояние, когда оказалась здесь во второй раз, несколько недель назад. Ее охватили сомнения, а силы таяли, будто на глазах: ведь сейчас снова придется бороться с демонами, только уже не со своими личными.

«Понятно, что Люциус рядом, но сможет ли он помочь своему дому и помочь, если понадобится, мне?»

Чувствуя его собственное сиюминутное замешательство, она уже не была так в этом уверена. Более того, едва уловимая заминка этого высокого, сильного, полного жизненных сил мужчины даже слегка нервировала Гермиону. Но и придала сил. Решимость внезапно вернулась вместе с пониманием, что ни за что не оставит Люциуса одного.

«Этот шаг мы сделаем вместе! Время, действительно, пришло… » — она глубоко вздохнула и осторожно взяла его за руку.

— Я готова.

Крепко сжав ее кисть в ответ, Люциус Малфой неспешно, но решительно шагнул в большую гостиную своего фамильного поместья, простоявшую магически запечатанной более четырех лет.

Комната оказалась почти пустой. В ней не было никакой мебели, за исключением обломков огромного стола, покрытых густым слоем пыли. Все портьеры и картины тоже были сняты, и даже часть старинных деревянных панелей, украшавших стены, тоже была отодрана. Сквозь редкие щели в закрытых ставнях проникали солнечные лучи, в которых беспорядочно плясали потревоженные частички пыли. Воздух казался густым и промозглым.

Гермиона продолжала двигаться на середину комнаты и тогда, когда Люциус уже остановился и опустил руку. Шаги ее эхом отдавались в огромной пустой гостиной, порождая щемящее чувство пустоты и в душе.