Познавая прекрасное (ЛП)

Поднявшись с кровати, она приняла душ и снова оделась так, чтобы выглядеть красиво и сексуально. Затем прошла на кухню и устроилась на самом краешке стула, напротив уже завтракающего Рона. Тот выглядел угрюмым и расстроенным, и Гермиону, как никогда прежде, начало нервировать висящее в воздухе ледяное молчание. Досадное чувство вины вдруг охватило ее с новой силой.

Рон продолжал молчать, и она тоже не произнесла ни слова, потому что не знала с чего начать разговор, да и стоит ли его начинать. Но когда поднялась и уже повернулась, чтобы покинуть квартиру, Рон вдруг громко, и даже с каким-то надрывом, спросил:

— Гермиона, у тебя роман со Снипуортом, да?

Ошарашенная она обернулась и молча уставилась на него сверху вниз. С одной стороны Гермиона радовалась тому, что он бездарно и глупо ошибся на предмет главного мужского персонажа, но с другой… едва не заледенела от ужаса, понимая, насколько близко Рон подобрался к самой сути проблемы. Тем не менее, пришлось собраться с духом и отреагировать так, как и должна была это сделать ни в чем не виноватая и удивленная подобными претензиями, женщина. Она громко и чуть истерично рассмеялась.

Вопрос в глазах Рона сменился презрением, но он почти сразу опустил голову, уставившись в миску с кукурузными хлопьями.

Немного придя в себя и успокоившись, Гермиона произнесла, стараясь сделать это, как можно правдивей:

— Конечно же, нет… Господи, нет! Как я могла бы?.. Я и… Ормус?

Рон поднял на нее глаза. В его взгляде плескалась обида, смешанная с недоумением. А рука с ложкой замерла и повисла в воздухе.

— Рон… — осторожно начала Гермиона.

Тот с силой бросил ложку в миску с хлопьями и, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.

— Знаешь, Гермиона, в последнее время мне кажется, что я живу с какой-то другой женщиной. С незнакомой мне женщиной. Мы перестали общаться. Совсем. И даже когда ты рядом, возникает ощущение, что на самом деле ты не здесь. А где-то далеко. И я не могу понять, что или кто настолько заполняет твои мысли, что для меня места там не остается. Для работы остается, для твоих магловских друзей — тоже. А для меня — нет. Ты и теперь ждешь момента, когда сможешь развернуться и уйти. Что же, иди! Иди! Увидимся как-нибудь… потом… дорогая.

Он снова уставился на так и не съеденный завтрак. Охваченная чувством вины, на какое-то время Гермиона застыла, не зная, что ответить. Рон тоже молчал, не оборачиваясь на нее, будто не желая больше встречаться взглядом.

Еще немного постояв, она чуть слышно пробормотала «До встречи…» и вышла из кухни.

Оказавшись на улице, Гермиона поняла, что задыхается от ненависти к самой себе. И это казалось почти отрадным.

«Да, я рада, что все-таки могу ненавидеть сама себя. Ненавидеть ту лживую дрянь, в которую превратилась за последние несколько недель… Бедный Рон! Он… он же ни в чем не виноват!»

Однако чем дальше она отходила от квартиры, тем свободней и радостней становилось на душе. Боль уменьшалась, уступая место уверенности, что разрыв с Роном принесет облегчение обоим.

«Каждый из нас пойдет своей дорогой, постепенно тяжесть и боль исчезнут, и, может быть мы в итоге найдем свое счастье. Вот только… с другими людьми».

Придя в министерство, она с огромным облегчением окунулась в рабочую рутину, надеясь, что это хоть как-то поможет отвлечься от неприятных мыслей и дожить до вечера.

«Хм… Сегодня Люциус сюда не придет, а это значит, что я буду избавлена от шепотков и косых взглядов. Хотя… зная, что чуть позже все равно увижусь с ним, я могла бы пережить и эту напасть».

_________________________________________________________________

Рабочий день пролетел на удивление быстро. Не желая возвращаться в их с Роном квартиру, но и не желая отправляться в мэнор слишком рано, Гермиона решила немного задержаться и еще какое-то время продолжала изучать документы, иногда кое-что помечая в них.

Не обращая внимания на раздраженно поглядывающих на нее министерских домовиков, она упорно занималась делами и старалась не вспоминать о предстоящей встрече с Люциусом. Понятно, что это оказалось невозможно, и Гермиона постоянно ловила себя на мысли, что только о Малфое и думается. Сейчас, когда до очередного свидания осталось совсем немного, она снова и снова прокручивала в памяти то, что произошло в этом кабинете после беседы с министром и Ормусом.

Вчера с ними случилось нечто новое и странное: она перестала контролировать ситуацию, целиком и полностью отдавшись во власть Люциуса. Гермиона понимала, что этот момент очень важен для них: он стал неким поворотом в отношениях. Какой-то новой точкой отсчета, с которой власть и поочередное доминирование друг над другом заиграли совсем другими оттенками. И придали их влечению новый, более глубокий смысл. А более всего покоряло то, что Люциус перестал сдерживаться и вел себя так… искренне, не скрывая ни ярости, ни ревности, ни высокомерия, что это должно было напугать ее. Но не напугало. А лишь возбудило еще сильней.