Познавая прекрасное (ЛП)

Она приоткрыла рот и тут же почувствовала, как его язык скользнул внутрь, будто упиваясь желанной теплой влажностью. Гермиона ответила на поцелуй, и сама тут же принявшись судорожно и нетерпеливо снимать с Малфоя рубашку. Так, продолжая целоваться, и одновременно раздевать друг друга, они подошли к подножию лестницы, ведущей на второй этаж.

Здесь она слегка отстранилась и провела пальцами по груди Люциуса, тут же ощущая, как под ними напрягаются упругие мышцы.

«Боже, как же я люблю его тело… Такое сильное. Такое бледное и гладкое… словно изваянное из мрамора…»

Медленно, специально подразнивая, она заскользила ладонями по плечам Люциуса, потом по спине, ощущая чувственную дрожь, пробегающую по телу Малфоя от ее прикосновений. Откровенно наслаждаясь, вернулась к груди и лениво продолжила свое путешествие, кружа от одного соска к другому, так и не приближаясь к ним. А потом неожиданно коснулась — и сама задохнулась от восторга, услышав, как он что-то тихо и невнятно прошипел в ответ на это прикосновение. Это заставило Гермиону осмелеть: мысленно улыбнувшись, она снова дотронулась до его сосков, но теперь не только ладошками, но еще и губами. Тихо. Осторожно. Едва касаясь и чувствуя, как они напрягаются, реагируя на ласку.

Затем она отстранилась и, взяв его за руку, повела за собой вверх. Но не сделала еще и пары шагов, как Люциус, идущий чуть позади, потянулся и расстегнул молнию на юбке, которая тут же скользнула вниз. Не оборачиваясь, Гермиона перешагнула через нее, так и оставив лежать на лестнице. Она продолжала тянуть Малфоя на второй этаж, когда поняла, что тот останавливает ее. Обернувшись, Гермиона высокомерно глянула на него сверху вниз, благо сейчас стояла на пару ступенек выше. Она знала, что в эту минуту, одетая лишь в чулки, нижнее белье и изящные лодочки на высокой шпильке, выглядит великолепно. Потому и хитро улыбнулась, когда скользнула взглядом вниз и заметила вполне недвусмысленную выпуклость на брюках Люциуса.

Заметив ее взгляд и улыбку, он опустился на колени, и Гермиона догадалась, что последует дальше. Она ласково провела ладонями по его лицу и волосам. Люциус же, не теряя времени, присел, спустил ее трусики вниз и сразу же коснулся языком клитора. Невольно вцепившись ему в волосы, Гермиона прижала Малфоя сильней — сейчас ей ужасно хотелось увидеть это восхитительное зрелище, но не получилось: ощутив толчок наслаждения уже от первого прикосновения, она чуть выгнулась и запрокинула голову назад. Только чувствовала, как язык его продолжает кружить, потом опускается ниже, касаясь входа во влагалище, а подушечка большого пальца уже мягко поглаживает клитор. Не удержавшись, Гермиона восхищенно выдохнула и поняла, что ноги начали подкашиваться — еще чуть-чуть, и она рухнет на ступеньки лестницы. Люциус, будто поняв это, поднял голову.

— Ложись… прямо на ступени… ложись же!

Гермионе ничего не оставалось, как подчиниться, и присев, она откинулась на верхние ступеньки, спустила ноги вниз и раздвинула их. Люциус тоже опустился и, отбросив в сторону до сих болтающиеся на одной лодыжке трусики, снова приник к ней губами. Потом Гермиона почувствовала, как продолжая ласкать клитор, он ввел палец во влагалище, с силой начав двигаться в нем. И уже выгнулась ему навстречу, понимая, что еще чуть-чуть и оргазм накроет ее с головой, когда вдруг ощутила… еще одно проникновение. Причем там, где никто никогда до нее не дотрагивался. Люциус, не прекращая ласк, ввел палец еще и в ее анус.

Гермиона резко распахнула глаза. И не столько от шока, вполне объяснимой неловкости или легкого дискомфорта, а от того, что и так испытываемое ею сейчас удовольствие стало еще острее, еще ярче. Смущенная и происходящим, и собственными ощущениями, она приподнялась на локтях и посмотрела на Люциуса. Чтобы обнаружить, что Малфой, будто почувствовав на себе взгляд, тоже поднял голову и вопросительно смотрит на нее с хулиганской и озорной усмешкой. А затем, будто получив ответ на так и не заданный вслух вопрос, он снова наклонился и с силой всосал клитор. Гермионе казалось, что через тело пропустили электрический разряд, который вместо мучительной боли, почему-то дарит ей ни с чем пока несравнимое наслаждение. Малфой продолжал ласкать ее и пальцами, и губами, когда Гермиона почувствовала, как накатывающиеся одна за другой, волны наслаждения заставляют ее биться в конвульсиях и кричать. Громко и восторженно кричать в пустоту и тишину огромного мрачного коридора. А еще пульсировать, неосознанно сжимая мышцы вокруг его пальцев. И даже понимать краем сознания, что Люциус чувствует это: ощущает ее пульсацию, ее дрожь, ее невероятный сумасшедший восторг.

Мотая головой, словно в бреду, и тяжело дыша, Гермионе удалось выдавить из себя:

— О боже, боже… почему ты это сделал… ты знал, да? Знал… что это сведет меня с ума? — она едва выговаривала слова и машинально гладила Люциуса по голове.