Познавая прекрасное (ЛП)

— Ну же! Я жду! — почти приказал Люциус.

И Гермиона не сдержалась, сначала вскрикнув от разочарования, а потом сбивчиво и быстро заговорив:

— Люби меня… Люциус, люби меня прямо сейчас. Я хочу тебя… Черт бы тебя побрал, Малфой! Прекрати меня мучить! — последние слова она уже кричала.

Желание это было исполнено почти мгновенно. Одним мощным толчком Люциус вошел в нее так глубоко, что Гермиона вскрикнула и дернулась на ковре, вынужденная для опоры схватиться за лестничные перила. Упершись ладонями в пол и нависнув над ней скалой, он размеренно двигался, каждым своим толчком задевая клитор, а значит, приближая к оргазму все ближе и ближе.

А потом вдруг застонал, откинулся назад и, схватив Гермиону за лодыжки, положил ее ноги себе на плечи. Новизна и острота ощущений ошеломила — никогда еще она испытывала подобного. Гермиона негромко охнула, почувствовав, что теперь он заполняет ее еще сильнее, еще глубже, и последней каплей, обрушившей на нее сокрушительный оргазм, почувствовала прикосновение к клитору его пальца. Мир рухнул и разлетелся на миллиарды частиц. Ей же оставалось только метаться по ковру, гортанно, восторженно и почти по-звериному воя. И лишь когда поняла, что затихла, последним аккордом услышала, как Люциус, до этого судорожно и хаотично продолжавший двигаться в ней, задрожал и замер, громко простонав в просторы своего дома:

— Гермиона…

Потрясенная она открыла глаза. Люциус так редко называл ее по имени, что сейчас оно прозвучало, как некое откровение, от которого на глаза совершенно необъяснимо навернулись слезы. Гермиона не понимала, почему она плачет, понимала лишь одно — это не от горя…

Заметив неладное, Люциус опустился на локти и снова обхватил ее лицо ладонями. Он не произнес ни слова и ни о чем не спросил. Просто смотрел, и глаза его светились на блестящем от пота лице. А в глазах светилось нечто необъяснимое.

Потом он, наконец, не выдержал и тяжело опустился на нее, слегка поворачивая на бок, чтобы не раздавить, но все еще оставаясь внутри.

Они так и продолжали молчать. Гермиона, убрав с его лица влажные пряди, нежно поглаживала Люциуса по голове. А Малфой лениво кружил подушечкой большого пальца по ее бедру, где так и осталась лежать его рука. Мыслей и сил не было: обоим казалось, что двинуться с места они уже не смогут никогда.

========== Глава 23. Удивление ==========

Прошло невесть сколько времени и в конце концов оба ощутили, как же жестко и неудобно лежать на полу коридора. Вынырнув из чувственной дымки, они повернулись друг к другу и Гермиона мягко прошептала:

— Не пора ли нам наконец добраться до спальни?

Коротко улыбнувшись, Малфой неохотно откатился и, поднявшись на ноги, уже во второй раз за вечер протянул ей руку, помогая встать. Гермиона неспешно поднялась, опираясь на протянутую ладонь: ноги предательски подкашивались от невыразимого удовольствия, пережитого недавно раз за разом. Люциус приобнял ее за талию и тихо выдохнул на ухо:

— Пойдем… Держись за меня.

Они поднялись наверх и снова оказались в спальне с лебедем на гобелене, которая теперь, когда Гермиона знала о лебеде Фаберже, стала для нее еще более уютной и милой сердцу.

Войдя, она тут же обратила внимание, что на небольшом низеньком столике у камина уже расставлено угощение и напитки, и невольно улыбнулась предусмотрительности Люциуса. И безукоризненной исполнительности Тибби, вспомнив о которой, Гермиона ощутила неловкость и даже стыд.

«А если она видела, что именно происходило сегодня в коридоре мэнора? Какой кошмар… Даже если и не видела, то, скорее всего, все равно знает об этом…»

Чуточку расстроенная она повернулась к Люциусу.

— Как ты думаешь, Тибби видела… нас и все, что мы делали?

Малфой небрежно пожал плечами.

— Это не имеет никакого значения. Ты можешь быть уверена в ее корректности и порядочности, если это то, что беспокоит тебя.

— Нет, я о другом… просто… Я, конечно, много чего нового обнаружила в себе за последнее время, но не думаю, что страдаю эксгибиционизмом.

Пару секунд Люциус спокойно и внимательно смотрел на нее, а потом по его лицу скользнула улыбка.

— Не стоит беспокоиться. Пойдем, поедим чего-нибудь. Думаю, мы нагуляли хороший аппетит, — он легонько подтолкнул Гермиону к столику.

Невольно улыбнувшись в ответ, та расположилась напротив и уже скоро оба жадно раскладывали вкусности по тарелкам.

Поначалу они ели молча, лишь поглядывали друг на друга, светящимися от ласки и света камина глазами. Но потом любопытство взяло над Гермионой верх.

— Знаешь, наша вчерашняя встреча закончилась… немного странно.

Ответом послужило молчание. Но потом Люциус коротко бросил:

— Ты так думаешь?

— Да, конечно. А ты разве думаешь иначе? — Гермиона искренне удивилась его реакции.