Познавая прекрасное (ЛП)

«Неужели он и впрямь способен убить Рона? Нет. Нет, я не верю! И не хочу даже думать о подобном варианте. Скорей всего, Люциус сказал это образно, не имея в виду никаких физических расправ. Но почему тогда я все же опасаюсь за Рональда? Опасаюсь, но при этом и чертовски горжусь, что могу вызвать у Люциуса такой бурный, почти первобытный всплеск эмоций…»

Гермиона бросила перо на стол и откинулась на спинку кресла.

«Так уж случилось, что с самого начала мои отношения с Люциусом Малфоем не укладывались ни в какие рамки, известные мне до сих пор. И, как оказалось, мы с ним можем пробудить друг в друге не только нечто светлое и доброе. Почему же меня не беспокоит это? Почему влечение к нему становится с каждым днем все сильнее и сильнее?»

Прервав размышления, Гермиона глянула на часы. Половина седьмого. Задерживаться дольше не имело смысла. Да и не хотелось.

Быстро собравшись, она забежала на несколько минут в дамскую комнату, чтобы оглядеть себя в зеркале и, оставшись довольной увиденным, бросилась из министерства прочь.

______________________________________________________________________

На этот раз она сумела аппарировать уже к дому, правда, больно плюхнувшись при этом на копчик у самой входной двери. Сегодня освещенный ласковым вечерним солнцем мэнор выглядел не таким мрачным, как в прошлый раз. Немного придя в себя, Гермиона бросила взгляд на элегантный фасад и поняла, что искренне любуется этим старинным и невероятно изящным поместьем. Так и не поднявшись, она еще продолжала сидеть на земле (с рассыпавшимися по плечам волосами и эротично раздвинутыми, слегка согнутыми в коленях, ногами), когда огромная дверь открылась, и в широком проеме возник силуэт Люциуса Малфоя.

Пару секунд он просто молчал, уставившись на сидящую у своих ног Гермиону. Выражение его лица сейчас, как никогда напоминало того Малфоя, которого много лет назад она впервые встретила во «Флориш и Блоттс». Холодное высокомерие, отстраненность и, конечно же, чувство собственного превосходства над всеми и вся. Однако, поймав его взгляд, Гермиона вздрогнула и задохнулась: глаза Люциуса будто обожгли ее, заставив все внутри сжаться от тоски по этому мужчине.

«Господи… ну вот что он со мной делает? Одним лишь взглядом… И почему, черт возьми, я не только не возмущаюсь этим его фамильным высокомерием, а еще и откровенно любуюсь им? Я не должна так реагировать! Это… это неправильно!»

Не желая показывать, насколько сам ошеломлен представшей перед ним картиной, Люциус тоже замер. Никогда еще ему не доводилось видеть ничего, более эротичного и возбуждающего, чем эта молоденькая ведьма, сидящая на своей хорошенькой попке прямо у его ног. Локоны ее беспорядочно, но красиво обрамляли чуть покрасневшие после аппарации щеки, а между раздвинутых ног смутно виднелась дразнящая кружевная полоска резинки чулочек. Разглядев которую, Малфой ощутил, как у него перехватывает дыхание.

— Мисс Грейнджер, — протянул он, снисходительно ухмыляясь для пущего эффекта. — Что еще за неуклюжий способ прибытия в порядочный дом? Прошу вас немедленно подняться с моего порога…

Услышав в его тоне знакомую томность, смешанную с не менее знакомой ироничностью, Гермиона тряхнула головой, отбрасывая волосы с лица, и еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, почти также медленно и томно протянула:

— М-м-м… Я бы с радостью сделала это, мистер Малфой… Если б поблизости нашелся джентльмен, сумевший бы помочь даме, попавшей в… столь неловкую ситуацию.

И уже видя, как на его губах мелькает улыбка, Гермиона позволила себе чуточку, самую малость, похулиганить. Не отрывая взгляда ото рта Люциуса, она медленно провела языком по верхней губе. Ожидание ее не обмануло: Малфой тут же опустил глаза на ее губы и глубоко вздохнул, прежде чем неторопливо протянуть ей руку. Она оперлась на предложенную ладонь и, наслаждаясь первым прикосновением, быстро поднялась с земли. Люциус сразу же потянул ее к себе, и какое-то время они молча стояли, крепко прижавшись и внимательно всматриваясь в лица друг друга. Будто пытались разглядеть каждую мельчайшую деталь — морщинку, волосок, родинку. И любовались увиденным.

Так и не отводя от ее лица взгляда, Люциус начал медленно пятиться в дом. Оказавшись внутри, он толчком закрыл дверь свободной рукой и, наконец, крепко обнял Гермиону. Никакой прежней надменности больше не осталось — лишь нежность. Потаенная нежность, которую так редко можно было увидеть на его лице. От которой Гермиона чувствовала себя так, будто готова растечься у его ног лужицей растаявшего мороженого. Легкое, почти незаметное, движение — и мантия упала куда-то к ногам. Еще мгновение — и к ней присоединился пиджак, а Люциус уже нетерпеливо расстегивал пуговички ее блузки. Потом наклонился к губам и коснулся их: легко, еле дотрагиваясь.

«Как будто он и сам сейчас наслаждается мягкостью и лаской нашего приветствия, которое так отличается от вчерашнего прощания…» — мелькнуло в голове у Гермионы.