Позорная грамота

– Это была моя статья, посвященная открытию пляжного сезона, – пояснил я. – Что может быть приятнее и нейтральнее этого сюжета?! А вам не понравилось. Вот видите, вам в любом случае не понравится, что бы я ни написал. И еще одно: хоть я и не врач, но мне кажется, что у вас тяжелое нарушение мыслительной способности. Вы бы обратились лучше к психотерапевту, чем со мной тут попусту тратить время.

– Кончай умничать. Ты напишешь то, это самое, что тебе сказали. Понял?

Да, я не был врачом, и поэтому больше не собирался церемониться с этим мурлом, хоть и понимал, что с агрессивными людьми так вести себя не рекомендуется никому. Впрочем, иногда и шоковая атака бывает полезной. Сейчас же мне было необходимо зафиксировать в его сознании одну-единственную мысль о моем своеволии – пускай передаст это тому, кто его подослал.

– Ты читал табличку на двери? А, прости, забыл, у тебя трудности с этим. Объясню: там написано, независимый журналист. Это означает, что я напишу то, что считаю правильным. Такая у меня профессия. Понял?

– А у меня, эти самые, такие связи, что ты после этого не сможешь устроиться в этом городе даже дворником.

– Значит, перееду в Водногорск – мне он даже больше нравится, – и устроюсь дворником там.

– Я тебя и там достану, – не сдавался он.

Я усмехнулся от его настойчивости.

– Давай сначала уточним, кто ты? как тебя зовут?

– Лёхой меня зовут.

– Лёша, твоя фамилия Наседкин?

– Липа! – с гордостью ответил он, выставив вперед подбородок.

Вот так! Пора было мне отправляться на рекреацию в профильный санаторий, а то и вовсе уходить на пенсию, чтобы просиживать дни напролет на лавочке под платаном у морского вокзала и кормить хлебными крошками чаек, похожих одна на другую, как… Лёша Липа на свою мамашу. Это был мой позор – не заметить такого поразительного семейного сходства. Каждая складка его слегка обрюзгшего лица, каждый щетинистый волосок на крупной голове, бессмысленный взгляд рыбьих глаз, скудоумие, замусоренная речь – все в нем было мне укором и кричало об этом. А каково было совпадение: сын Липы – это муж Зины Наседкиной?! Мне срочно захотелось подвигаться.

Я подошел к окну, широко распахнул створку, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, вернулся за стол и посмотрел на Лёшу тяжелым взглядом.

– Так, кто еще с тобой в сговоре? – Больше я с ним не деликатничал.

– Какой еще сговор? – в его голосе послышался испуг.

– Ты меня только что кем-то пугал. Кто он – начальник горноморских дворников? фамилия?

Лёша подскочил с места и погрозил мне пальцем.

– Короче, я тебя предупредил, – процедил он, однако, прежней самоуверенности в его голосе уже не было – наверное, ее выдул из него сквозняк из окна в распахнутую настежь дверь, которую он так и не закрыл за собой.

Лёша вышел не прощаясь, растопырив руки в стороны и расправив узкие плечи. Я проводил взглядом этого хмыря, оставаясь неподвижно сидеть за столом, пока не услышал, как подъехал лифт и не увез его отсюда… куда подальше.

Глава 9

После визита Липиного сынка прекрасное утреннее настроение было омрачено. Улучшить его могло только одно средство. Для преодоления жизненных трудностей у меня всегда была припасена бутылка шотландского виски «Вандер Лайфсонс». Эту привычку я приобрел пару лет назад, позаимствовав ее у моего прежнего шефа Владимира Аркадьевича Южного, главного редактора еженедельника «Горноморсквуд». Шеф пил виски неразбавленным из чайной чашки, потягивая мелкими глоточками – это чтоб никто не догадался. И я стал его рьяным последователем, до сих пор соблюдая традицию маскировки, хотя скрываться мне особо было не от кого. Кроме того, бутылка служила для меня своего рода барометром душевного состояния: оценивая, наполовину полная она или наполовину пустая, я определял, в какую сторону зашкаливает насущный эмоциональный фон и стоит ли его корректировать содержимым этой самой бутылки.

Вот и сейчас я достал из глубины верхнего ящика стола пузатую «волшебную лампу Аладдина» с неприметной серенькой этикеткой и поставил ее перед собой на стол. Отблески солнца на зеленом стекле хоть и слепили глаза, но не мешали увидеть, что бутылка однозначно была наполовину полной… Я вздохнул, убрал ее обратно и задвинул ящик – ее время еще не пришло, пока что можно было обойтись внутренними средствами. Тут я вспомнил про вчерашний список, и это моментально вернуло меня в рабочее состояние.

Я вынул из тайника спрятанный лист, распрямил его на столе и внимательно изучил информацию. Секретарша заместителя руководителя аппарата сообщила все самое необходимое. Основные торжества в честь двухсотлетнего юбилея города были намечены на сентябрь, однако, чтобы не перегружать и без того перенасыщенную программу праздничных мероприятий, было принято решение о переносе вручения грамот на лето. Как и говорила Липа, четыре грамоты подписывала председатель думы, две – глава города, и одна была за подписью губернатора.