Позволь тебя вернуть

Вспоминаю тот знаковый разговор с папой… Мы тогда последний раз говорили по душам.

- Марк, это правда, что ты очень жестоко обошёлся с девушкой, которая рассказала в университете, что мы тебя усыновили?

Отпираться нет смысла. Всё именно так и было.

- Да, к сожалению. Я допустил ошибку… Признаю, но исправить ничего не могу.

- И всё из-за чёртового наследства? – папа выходит из себя и стучит кулаком по столу. – Я ещё не умер, а ты уже дичь творишь ради денег и власти? Совсем берега потерял?

- Да причём тут это?

- Ни при чём? Дело вовсе не в наследстве?

- Да! Не в нём. А в репутации…

Отец не дослушивает.

- Значит, раз дело не в наследстве, то ты не сильно расстроишься, если я тебя его лишу! Ты не достоин моих денег! Я всю жизнь старался вести бизнес чисто и никогда, никогда не шёл по головам. Потому что это низко! А твой поступок – вообще за всеми мыслимыми гранями! Мстить девушке! Ещё и так жестоко. Из-за какой-то ерунды. В голове не укладывается! Когда? В какой момент я допустил ошибку, и ты вырос таким чудовищем?

Возразить мне нечего. Не вижу смысла оправдываться… Отец вправе свои деньги оставлять кому угодно. Да, я был уверен, что получу как минимум половину на правах сына. Но когда я придумывал наказание для Тани, меня меньше всего беспокоило это долбаное наследство. Куда важнее была моя честь. И меня бесит, что отец этого не понимает! Ещё и ахинею несёт по поводу воспитания.

- Ну что ты… Это не ты виноват, а мои гнилые гены. Так ведь? Ты об этом думаешь, но не решаешься произнести вслух? А не хочешь спросить у своего сына с голубой кровью, откуда девушка узнала о том, что я вам не родной?

- Спросил. Он сказал, что она подслушала ваш разговор.

Вот они – двойные стандарты! Макс не уследил за языком и разболтал нашу семейную тайну, но обещанного наказания не понёс. Конечно, кто ж накажет родного сына… Другое дело приёмыш – на него с чистой совестью можно спустить всех собак. Как же больно и обидно! Я ведь привык считать родителей родными…

Слово за слово – мы много лишнего наговорили друг другу в тот раз. Я вовсе не снимал с себя ответственности за то, как подло поступил с Таней. Но смириться с несправедливостью отца так и не смог…

Жизнь рушилась на глазах. Вернее, она напоролась на рифы, ещё когда мне было шестнадцать, и я узнал, что меня усыновили. Все последующие годы я успешно латал в ней дыры, которые появлялись то тут, то там, и пытался делать вид, что всё по-прежнему.

Удавалось ли мне это? Судя по всему, не очень. Иначе как объяснить то иррациональное, навязчивое стремление причинить боль Тане, чтобы компенсировать свою?

Теперь разом отвалились все латки, и мой корабль стремительно пошёл ко дну…

Я вернулся в точку, когда потерянный шестнадцатилетний мальчик не знал, как ему жить дальше. Я стал чужим для своей семьи. Но и родным я для них, видимо, никогда не был… То, с какой лёгкостью папа вычеркнул меня из завещания и из своей жизни, лишь подтвердило мои худшие опасения.

Уже через неделю я покинул страну и отправился учиться в магистратуру в Европу. Там, где меня никто не знал. Там, где я не стал бы всеобщим посмешищем. Там, где не было моего ненормального братца и несправедливого отца. Там, где можно было начать жизнь с чистого листа, без ярлыков и завышенных ожиданий со стороны окружающих…

Я больше не хотел быть сыном крупного бизнесмена, мажором, родившимся с серебряной ложкой во рту. Уверен – я в состоянии добиться всего сам, не прикрываясь папиными регалиями, связями и деньгами. И пусть мой корабль потерпел крушение, я выплыву и непременно построю новый.

За три года я научился самостоятельности и независимости от отца и его денег. Я научился укладываться в заработанные средства и категорически не принимал помощи от родителей. Непросто было отказаться от многолетних привычек, но для меня это стало делом принципа.

И вот я приехал на последний ритуальный танец – открытие отцовского завещания. Скучная процедура, никакой интриги, происходящему радуется только Макс. Ещё бы – это его звёздный час! Мне не терпится покончить с этим фарсом, чтобы отправиться в арендованную квартиру и завалиться спать.

Но, оказывается, даже скучная процедура может преподносить сюрпризы...

Думаю, любой практический психолог получил бы профессиональное удовольствие, наблюдая за нами, пока нотариус зачитывает текст завещания. Мама сидит с неестественно ровной спиной, напряжена и взволнована. Полагаю, ей заранее известно всё, что будет озвучено, и она не согласна с решением отца. Нервничает, как всё пройдёт, как я отреагирую. Боится конфликта.

Братец же абсолютно уверен в себе и своей победе. Он вальяжно раскинулся на стуле, с лица не сходит самодовольная ухмылка. Взгляд полон вызова. Думаю, Макс уже прикидывает, куда и как потратит отцовские деньги… А ведь он должен взять на себя финансовую ответственность за маму.