Практическое прошлое

На конференции в Йене нас попросили выстроить обсуждение вокруг двух этих книг: «Годы истребления: нацистская Германия и евреи, 1939–1945» (The Years of Extermination: Nazi Germany and the Jews, 1939–1945) Сола Фридлендера и «Вспоминая выживание: в нацистском лагере рабского труда» (Remembering Survival: Inside a Nazi Slave-Labor Camp) Кристофера Браунинга166. Обе книги затрагивают как этические, так и научные вопросы. Едва ли можно всерьез критиковать их, не отдавая себе отчета в том, что существует конфликт между научным и этическим представлением о том, какой должна быть та область знания, которая занимается изучением такого события, как Холокост, сохраняющего непреходящее значение для современности. Именно это делает относительно банальную тему нарратива, или, как бы я выразился, повествования (storytelling), чрезвычайно важной для нас, в отличии от технического подхода к ней, который практикуется в «нарратологии»167. Представить Холокост в форме нарратива – значит представить его в виде истории с четким началом, серединой и концом, а также с моралью, на основании которой мы можем попытаться сделать выводы о том, по какому пути должно двигаться наше общество. Наконец, нарратив стремится сделать это событие «знакомым», приручить и «упаковать» его, дать ему соответствующее наименование и «архивировать». Таким образом, любая попытка представить Холокост в форме нарратива не только пронизана этическими соображениями, но является фундаментальной этической проблемой, и более того, такой разновидность этической проблемы, которая характерна для нашей современности (modernity).